Свита Мертвого бога

— Какие родственники? Близких уже три года как нет, а по дальним траура не вешают, — Берри взглянул в глаза Джарвису, что при надвинутом капюшоне было не так просто. — Это ПО МНЕ тряпки натянуты. То есть… то есть ему уже сообщили. Уже есть, о чем сообщать.

Сказать, что Джарвис был потрясен — значит, не сказать ничего. Его пронизал леденящий холод, словно это не Берри, а он сам ходил, ел, разговаривал, целовал любимую женщину, спорил с ее недругами — и вдруг осознал, что уже восемь дней как мертв.

Неожиданно Берри рассмеялся, и от этого смеха принцу стало еще страшнее:

— Нет, только со мной такое и могло случиться — забегаться и помереть в свое собственное отсутствие! Всю жизнь что-то важное происходило за моей спиной, а меня только ставили в известность — но чтоб до такой степени…

Нисада влетела в комнату на постоялом дворе, не чуя под собой ног от счастья.

— Вы знаете, как они все теперь ко мне относятся?! Только и разговоров о том, какой подлец был дядюшка, как мне тяжело жилось под его гнетом и как замечательно, что свершилось правосудие! Скукотища, конечно, сидеть и слушать все эти рассуждения о церковных наделах и ассигнованиях на флот — зато у пажа на тунике лилии уже серебряные, все, как положено! — она рассмеялась. — Даже и не мечтала, чтобы дядюшку вот так, одним ударом! Пусть погниет в Идвэле, а то не одним же честным людям там сидеть, вроде Берри… — в этот миг она подняла взгляд на друзей и осеклась. Лица всех троих были настолько серьезными, что княжне стало по-настоящему жутко.

— Берри уже не сидит в Идвэле, — четко и раздельно выговорил Джарвис, не дожидаясь, пока придется переводить за Тай то же самое. — Королева была столь милостива, что разрешила известить отца о смерти сына. Человек, которого ты любишь — более не человек, а то, что вы между собой называете «пленник Замка». Бесплотный призрак.

— Постойте, я не поняла… — Нисада ошарашенно опустилась на стул. — Почему бесплотный, когда вот же он сидит? — она повела рукой в сторону светловолосого юноши, боявшегося поднять глаза.

— Ты действительно не поняла, — отрезала Тай, услышав перевод. — ЭТО тело принадлежит мальчику по имени Тано Заглар, а Берри лишь временно пользуется им по необходимости. И между прочим, вчера эта необходимость миновала. Ты получила все, чего хотела — здоровье, княжество и дядю за решеткой. А Тано я обязалась вернуть его родителям.

— И какая радость его родителям всю жизнь возиться с ребенком в теле мужчины? Он же никогда не вырастет, а они скоро станут стариками! — воскликнула Нисада. — Берри, ну почему ты не можешь совсем забрать себе это тело?

— Потому что я не позволю, — глаза Тай на миг полыхнули зеленью — наверное, в них отразился колеблющийся свет свечи. — Существуют вещи, противные человеческой природе. Если и есть на свете что-то, заслуживающее названия «грех», то две души в одном теле — как раз из этой области. До недавнего времени ты любила Берри только ночью и была счастлива. Что тебе мешает делать это и впредь?

— А быть пленником Замка, значит, не противно человеческой природе и не грешно? — Нисада вскочила со стула. — Как долго он продержится там, не перерождаясь в демона? Ты же сама знаешь, ЧТО бывает с теми, кого Элори заполучил в полное распоряжение!

— Он Ювелир, — возразила Тай, но в голосе ее не было стопроцентной уверенности — и Нис прекрасно это расслышала. — Над ним не властен ни один из богов.

— При жизни, — упорствовала Нисада. — А что бывает после смерти, нам неизвестно. Откуда ты знаешь, что ни у кого из обслуги Элори не горели когда-то глаза? Не можешь ты этого знать!

— В любом случае тело с двумя душами можно допустить временно и по необходимости, но не навсегда, — Тай тоже не желала уступать. — А если совсем избавиться от Тано — это будет нечто, весьма близкое к понятию «убийство». Ты хочешь, чтобы твой возлюбленный запятнял себя убийством ребенка?!

— Я хочу, чтобы он был со мной! — от крика Нисады зазвенело стекло в окошке. — Я хочу, чтобы он просто — БЫЛ!!! Так же, как ты сама хочешь, чтобы был Тиндалл!

— И ведь мне с самого начала не нравилась затея с умыканием мальчика! — Тай, мрачнее тучи, тоже поднялась со стула. — Так и знала, что из нее не выйдет ровным счетом ничего хорошего. Вот что, Берри, это твоя проблема — ты и объясняй Нис, на каком свете все мы находимся. А у меня уже вот где эта ругань через переводчика! Пойдем, Джарвис, поужинаем в общем зале, — она резко прошла через комнату и вышла, хлопнув дверью.

Джарвис окинул вайлэзских любовников укоризненным взглядом и последовал за Тай. Он не мог не сочувствовать им — и в то же время прекрасно понимал, что сейчас Нисада применила в споре запрещенный прием.

За все это время Берри не проронил ни звука. Он сидел у стола, подперев голову рукой, и по его лицу невозможно было прочесть ничего, кроме тоски, вызванной необходимостью выбирать меньшее из двух зол.

Нисада подошла к любимому и опустилась перед ним на колени, обняв его ноги.

— Берри, — тихонько сказала она. — Тай все говорит правильно, но теперь выслушай меня, Берри, счастье мое…