Свита Мертвого бога

Он вскинулся. Конечно же, это была не мама, но она понравилась ему с первого взгляда — красивее, чем красивая тетя, и добрее, чем тетя Тай, без ее напускной строгости. У нее были большие голубые глаза, как незабудки с черной серединкой, и две длинных белых косы, падающих на грудь. И еще нежно-розовое платье, перехваченное под грудью тонким пояском с кисточками, и длинное белое покрывало на голове, удерживаемое налобной лентой, совсем как на картинках в храме.

— Не надо плакать, — снова повторила тетя с косами. — С тобой ничего страшного не случилось.

— Меня выкинули, — отозвался он, хлюпая носом. — И я потерялся.

— Да, понимаю, это не очень приятно, — кивнула розовая тетя. — Но знаешь, малыш, иначе было никак нельзя исправить то, что с тобой сделали. Ты же маленький, а тело у тебя выросло большое. Как ты сам считаешь, кому оно больше подходит — тебе или папе?

— Наверное, папе, — нерешительно произнес он. — А что… это был мой папа?

— Да, твой настоящий папа, — улыбнулась тетя. — А та, с кем он обнимался — твоя настоящая мама. Ты ведь знаешь, что мама Калин и папа Ихо только взяли тебя к себе, а настоящие твои родители совсем другие?

— А тогда чего они меня выкинули, если настоящие? — произнес он с истинно детским упрямством. — Настоящие так не делают!

— Просто ты у них еще не родился, — объяснила тетя. — Всему свое время. Сначала они должны пожениться, потом мама вырастит для тебя новое тело у себя в животике. А потом ты родишься, и они будут тебя любить.

— Честно-честно? — переспросил он. — Без косточек и без палочек?

— И без косточек, и без палочек, — рассмеялась тетя. — А пока ты еще не родился, поживешь немного у меня. Идем, я познакомлю тебя со своим сыночком, и вы будете вместе играть.

— Идем! — радостно воскликнул он и ухватил тетю за руку.

Они сделали всего шаг или два — и вдруг очутились в цветущем яблоневом саду, где под деревьями стоял столик, накрытый к чаю, а в траве цвели большие синие цветы, которым он не знал названия. А за бело-розовой пеленой лепестков угадывался дом из тяжелого серого камня, словно принесенного с развалин старой крепости Менаэ-Соланна.

— Вот здесь мы и живем, — тетя в розовом выпустила его руку и присела на плетеный стульчик. — Я, мой сыночек и дядя Дирам. Нравится?

Он кивнул и, запнувшись об имя «Дирам», сообразил, что не задал одного важного вопроса.

— А как тебя зовут, тетя?

Она снова рассмеялась — так весело, словно солнечные лучики вспыхнули прямо у нее на лице:

— Разве ты не узнал меня? Меня зовут Неролин.

— …В общем, ты решился, — прервала Тай излияния Берри. — Переступил.

Вся четверка сидела в общем зале постоялого двора и с аппетитом завтракала отбивными с гречневой кашей. Отменное чутье на места, где вкусно кормят, не подвело Тай и при выборе этого заведения. Вчера Генеральные Штаты завершили свою работу, приняв все должные постановления, поэтому сегодня Нисада была свободна от просиживания юбки в зале заседаний.

— Я сделал это ради Нис, — Берри зачерпнул ложкой каши. — Ради себя не стал бы. Но как представил ее под каким-нибудь, с позволения сказать, муфлоном, которого навяжет ей Зива…

— Мудрая женщина была мать Лореммин, — вздохнула Тай. — Многим полезным вещам меня научила. В том числе правилу, что этически нехорошее при внимательном рассмотрении всегда бывает логически невыгодным. И в твоем случае это правило работает, как хорошо смазанный арбалет.

— Поясни, — бросил Берри с полным ртом.

— А сам еще не понял? — усмехнулась Тай. — Теперь ты — Танберн Истье. Человек, которого никогда не существовало. У которого нет ни дома, ни каких-либо доходов, ни связей в обществе. По большому счету, у тебя хватит знаний, чтобы зарабатывать на жизнь трудом писца или переводчика. Но подтвердить свое дворянство тебе нечем. А без этого никто тебя с Нис не обвенчает. Так что все, на что ты решился, было зря.

Повисло молчание. Берри, опустив глаза в тарелку, делал вид, что пережевывает особо жесткий кусок.

— Я пойду к отцу, — наконец выговорил он. — И сделаю так, что он меня признает. У меня уже есть план.

— Какой еще план? — Тай отставила пустую тарелку и потянулась за поджаристым пирожком с яблоками.

— Ранасьет, — коротко ответил Берри. — Отец знает, что у Ойлунды должен был родиться бастард, но понятия не имеет, что это оказалась девочка. Я приду к нему и назовусь сыном Ойлунды. А ты, Тай, будешь моим свидетелем. И ты, Джарвис, тоже.

— А знаешь, что бывает с самозванцами? — без улыбки бросила Тай. — Не знаю, как у вас, а в Новой Меналии, если верить летописям, ими заряжают крепостное орудие и стреляют в ту сторону, откуда они прибыли.

— Подождите, — вмешался Джарвис. — Эту историю вы мне не рассказывали. Что за Ранасьет?

— История довольно простая, но грязноватая, — вздохнул Берри. — У моей матери была служанка-музыкантша. И когда мне было шесть лет, эта девица каким-то образом влезла в постель к моему отцу. Вскоре мать увидела, что Ойлунда располнела в талии, и выгнала ее без всякой пощады. А дальше пусть расскажет Тай.