Свита Мертвого бога

В конце концов Тай приказала всем спать и выгнала Джарвиса с Берри в их комнату. Нисада умылась, вычесала из волос попавшие туда сливки и свернулась клубочком на постели, предвкушая продолжение в Замке. Вскоре все затихло…

— А теперь пошли на «секретный уровень» Арзаля, — потребовала Нис, едва проявившись на своем ложе рядом с Берри. — Хочу, чтобы ты искупал меня в лунной пыли.

— Нис, имей же совесть, наконец! — вмешалась Тай, подкрашивая глаза у зеркала. — Берри последнюю пару дней вообще не выходил из тела Тано, чтобы не оставлять тебя одну против королевы и всех этих церковников. А у его основного тела тоже есть какие-то потребности. Так что оставь его — пусть ненадолго вернется к себе в заточение и что-нибудь съест.

— Ох, Тай, — протянул Берри, нерешительно садясь на ложе. — В том-то все и дело…

— В чем? — мгновенно вскинулась та.

— Я не могу вернуться в основное тело уже дней семь или восемь. Бьюсь, бьюсь — и никак… Собственно, затруднения начались еще перед тем, как мы прибыли в замок Лорш — то вернуться не получается, то, наоборот, выйти из основного тела… Потом, где-то на полпути от Лорша до Сэ’дили, вроде наладилось — и вдруг как ножом отрезало. Не могу попасть назад, и все тут.

— И ты все это время молчал?! — Тай уронила кисточку с тушью. — Но почему, крокодил тебя задери?!!

— У нас и без того дел хватало, — Берри опустил глаза. — Не хотел загружать Нис своими проблемами, пока все не образуется. Ей надо было не обо мне думать, а о том, как…

— Нет, вы только посмотрите на этого деятеля! — взорвалась Нисада. — Мы тебе друзья или так просто?!

— Проблемами он нас, видите ли, загружать не хотел, — подхватила Тай. — Вот возьму и повешусь…

— А чем бы вы мне помогли? — резонно возразил Берри. — Техникой перемещения сознания не владеет никто из Ювелиров, кроме меня. Сам Элори, и тот не владеет, иначе не мучил бы меня так с проклятым жезлом Ар’тайи.

— Есть у меня нездоровое подозрение, — мрачно протянула Тай, снова берясь за кисточку — не оставлять же второй глаз ненакрашенным. — Помню, в ночь исцеления Нис ты жаловался на головные боли… Они у тебя потом еще бывали?

— Они у меня бывали и до того, — столь же невесело отозвался Берри. — А после этого… лицо слева стало какое-то тяжелое, глаз плохо закрывается. И еще пальцы на левой руке немеют.

Тай непечатно выругалась. При всем ее нарочитом цинизме Берри с Нисадой ни разу не слышали от нее ничего крепче «крокодил задери» и «какого хрена», а потому воззрились на монахиню-алхимика в крайнем изумлении.

— Есть такая очень нехорошая вещь — апоплексический удар, — наконец пояснила Тай. — Молись кому хочешь, чтобы она не имела к тебе никакого отношения…

Наутро, когда Нисада очнулась, ее уже поджидал крепкий травяной отвар, снимающий похмелье — та же смесь, которой Тай пользовала Тано на «Деве-птице». Сжевав единственный апельсин (после вчерашнего о еде даже думать было тошно) и облачившись в винно-красное платье, княгиня Лорш со стоном уселась в карету и отправилась в Генеральные Штаты — на этот раз одна, ибо у Берри имелись какие-то свои планы.

Тай тоже чувствовала себя скверно, ее подташнивало, и она даже не знала, на что из вчерашнего грешить — на пресловутую селедку или на пудинг, показавшийся ей не очень свежим. Поэтому мужчины отправились гулять по Сэ’дили вдвоем. Джарвис уже был в курсе проблем Берри, но поначалу не придал им особого значения, пока…

— Кстати, тут, через две улицы, наш старый особняк, где я родился, — заметил Берри, когда они вышли к башне Леонирры — единственному остатку укреплений полуторатысячелетней давности, самому древнему строению в столице. — Хочешь, сходим, взглянем?

Принц кивнул, прекрасно понимая, что это нужно не столько ему, сколько самому Берри.

Особняк анта Эйеме выделялся издалека не только роскошью, но и тем, с каким вкусом выстроен — двухэтажный, выкрашенный в малахитовую зелень, с белой и золотой отделкой. Однако Джарвис сразу же обратил внимание, что вид у дома несколько запущенный — впрочем, каким еще быть дому человека, удалившегося от двора одиннадцать лет назад?

— Да, тяжко там сейчас отцу, — вздохнул Берри, невольно ускоряя шаг. — Я позавчера в собрании успел перемолвиться кое с кем парой слов… Всю нашу семью Поветрие выкосило — и матушку, и сестру с мужем, и их детей. Только отец и выжил, да и тот не иначе как чудом. Один остался… — и тут он неожиданно умолк, словно подавившись последним словом, и застыл, как вкопанный.

Обе изящные кованые створки ворот были перетянуты сверху вниз узкими полотнищами из черного крепа.

— Д-демоны с рогами, — выдавил Берри сквозь зубы. — До последнего надеялся, что этого не увижу…

— Отец? — Джарвис невольно опустил руку на предплечье друга.

— Если бы отец! — горько усмехнулся Берри. — Будь в доме покойник, все окна завесили бы белым, а сейчас в них обычные шторы. Нет, это траур по тому, кто умер совсем в другом месте.

— Значит, кто-то из родственников?