Свита Мертвого бога

— Кто там? — не сразу донесся голос Тай, уже сонный. — Вы, госпожа Калин?

— Нет, Тай, это я, — отозвался Джарвис полушепотом. — Можно на пару слов?

— Заходи, — милостиво разрешил сонный голос. — Только имей в виду, любовью здесь заниматься негде. Я на этой девичьей постельке еле одна помещаюсь.

— Тысяча демонов, да я и не думал об этом! — проворчал Джарвис, входя. Спаленка действительно была крошечной: узкая кровать, сундук и два столика — один совсем маленький, прикроватный, другой немного побольше, с ящичками и зеркалом — заполняли весь ее объем. Тай лежала в постели, натянув одеяло до подбородка, ее одежда занимала единственный стул, поэтому Джарвис был вынужден усесться на пол рядом с кроватью.

— У меня есть идея, — начал он без предисловий. — Если Берри должен присоединиться к нам на Скалистом острове, почему бы ему не использовать как вместилище для своей души тело Тано?

— Да ты с ума сошел! — протянула Тай, не выказав, впрочем, особого возбуждения. — С какой это стати?

— Очень просто, — начал объяснять Джарвис. — Не говоря уже о том, что мне весьма неприятно терять контроль над собой — существам моей расы вход на остров закрыт. Значит, я отпадаю. Остаешься ты. Но может случиться, что одного тела на двоих, да еще женского, вам окажется мало. А подчинять кого-то постороннего — лишние проблемы, лишние следы, да и захочет ли этот посторонний подчиниться? Так не проще ли притащить запасное тело с собой?

— И чем мы тогда будем лучше солеттских магов? — холодно уронила Тай.

— Да всем! — взорвался Джарвис. — Хуже, чем есть, мы Тано уже не сделаем, но с нами он хоть мир посмотрит. Зато, если Берри его уговорит, никакого конфликта двух сознаний в одной голове не будет — Тано парень послушный. И самое главное — Берри сможет находиться в этом теле столько, сколько понадобится.

Тай задумалась.

— Знаешь, некое здравое зерно в твоей идее есть, — наконец произнесла она. — Тано ведь действительно не слабоумный, у него нормальная неповрежденная голова, и значит, Берри мог бы залезть в нее без особых проблем. Уж кто-кто, а я-то слабоумных навидалась — вечно их к нам в монастырь таскают в надежде, что Белая Леди явит чудо и исцелит. Да что-то на моей памяти не являла ни разу… Так вот, в норме такого урода очень трудно чему-то научить. А Тано учится, как обычный маленький ребенок — несобранный, капризный, но тянется к новому и схватывает на лету. Думаешь, я просто так, от нечего делать ему показывала, как нож правильно бросают? Нет, я его проверяла…

— Ты-то сама откуда это умеешь? — перебил ее Джарвис. — Не женская ведь игра.

— А ты считаешь, что только мужчине может прийти в голову позабавиться ножом, которым он работает? — ответила Тай вопросом на вопрос. — Странный ты какой-то. Мы с девушками из монастыря, когда нас на заготовку трав посылают, порой целые турниры устраиваем по игре в ножички, и скажу не хвастаясь, я в них не последняя… Ладно. Может, ты и прав — Тано в самом деле неплохое вместилище для Берри. Но как мы выпросим его у родителей? Я уж не говорю о том, что в дороге пятилетний ребенок будет для нас такой обузой…

— Знаешь что, — произнес Джарвис, — сходи-ка ты в Замок и спроси самого Берри. Если моя идея покажется ему удачной, то уговорить Загларов всяко будет не труднее, чем твою матьнастоятельницу.

— Тоже верно, — вздохнула Тай. — Хорошо, так я и сделаю. А ты тогда ступай к себе и не мешай. Или, если хочешь, пошли вместе! — и звонко расхохоталась, глядя, как Джарвис после этого предложения стрелой вылетает за дверь.

— Ты не поверишь, но Берри даже подпрыгнул, когда я изложила твою идею! — произнесла Тай с несколько ошеломленным видом.

Они шли по набережной в сторону Малой гавани. Ночью прошел небольшой дождь, и булыжник под ногами влажно поблескивал — невысоко поднявшееся солнце еще не успело осушить мостовую. Ветер трепал волосы, оставляя на губах привкус соли и йода, утренний холодок заползал в открытые вороты рубашек.

— Говорит, что готов всю дорогу возиться с Тано за одну возможность чувствовать на лице свежий ветер, а на языке свежее мясо, — прибавила Тай. — А потом доставит до дома и сдаст родителям почти с рук на руки.

— После десяти лет в одиночном заключении я бы тоже согласился на любые условия, — усмехнулся Джарвис. — Да и ты, я думаю…

В Малой гавани и корабли стояли небольшие — мелкие торговцы да рыбаки. Большинство — потрепанные, потемневшие от времени, некоторые вообще непонятно как держались на плаву. Впрочем, к двухмачтовому суденышку, чей форштевень украшала поясная женская фигура в венце и с развернутыми крыльями, это, слава небесам, не относилось — посудина выглядела грязноватой и запущенной, но при этом вполне крепкой, способной выдержать любые передряги.

Грудь у деревянной особы, давшей название кораблю, была весьма выдающаяся, а глаза — по-коровьи большие и нахальные. «Не дева, а девка», — с усмешкой подумал Джарвис. Одно это уже немало говорило о владельце корабля. Но, как известно, на бесптичье и лягушка — жаворонок…

— Эй, на «Деве-птице»! — крикнул он, приложив ладони ко рту.