Свитки. Современное прочтение знаковых текстов Библии

В нашем варианте перевода мы слышим мысль, озвученную главою ранее — в 16-м и 17-м стихах 3-й главы. Там говорится о беззакониях в местах, где должна господствовать правда, и упоминается о суде; здесь — о том, что рыба гниет с головы: не удивляйся беззакониям и нарушениям суда, так как меньшие делают это, глядя на больших, а над всеми ними царь. Это регулярная тема ближневосточной литературы — утверждение прямой взаимосвязи между моральным обликом правителя и жизнью народа. Так и в Библии, когда Давид, совершив опрометчивый поступок, повлекший моровую язву в Израиле, восклицает: вот, я согрешил, я поступил беззаконно; а эти овцы, что сделали они? пусть же рука Твоя обратится на меня и на дом отца моего (2 Цар. 24: 17).

Кто любит серебро, тот не насытится серебром, и кто любит богатство, тому нет пользы от того. И это — суета! Умножается имущество, умножаются и потребляющие его; и какое благо для владеющего им: разве только смотреть своими глазами? Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест; но пресыщение богатого не дает ему уснуть (Еккл. 5: 9–11).

Если первый вариант перевода стиха 8 верен, здесь мы видим логичное продолжение фрагмента. Мысль о том, что и царь подчинен возделываемому полю, продолжается тем, что сколько бы ни было серебра, им не наешься. Параллель из греческой мифологии: царь Мидас, испросив себе у Диониса дар превращать все, к чему он прикасался, в золото, потом очень пожалел об этом и в итоге избавился от дара-проклятия.

Ряд еврейских комментаторов видит в словах о сладком сне труженика не просто покой человека, идущего средним путем, воздерживающегося как от бедности, так и от богатства, а метафору смерти праведника (Раши; Эц Йосеф; Мидраш Танхума, Ки Тиса, 3). Таргум говорит: «Сладок сон того, кто служит Владыке мира всем сердцем. Будет он покоиться в могиле, мало лет служил он Владыке мира или много, а в грядущем мире он пожнет плоды своих деяний. Если богат человек мудростью, занимался он Торой в этом мире и был прилежным в учебе, то мудрость Божией Торы будет пребывать с ним в могиле и не оставит его одного, как жена не оставляет мужа спать одного» (Свиток Когелет, 153). Долгую или короткую жизнь прожил праведник, все, собранное его трудами, это плоды правды, с ними он спокойно уходит в иной мир; многое же стяжание грешника не дает ему пребывать после смерти в покое. С общим смыслом книги такое видение соотносится плохо, но осветить эту грань понимания необходимо.

Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему. И гибнет богатство это от несчастных случаев: родил он сына, и ничего нет в руках у него. Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришел, и ничего не возьмет от труда своего, что мог бы он понести в руке своей. И это тяжкий недуг: каким пришел он, таким и отходит. Какая же польза ему, что он трудился на ветер? А он во все дни свои ел впотьмах, в большом раздражении, в огорчении и досаде (Еккл. 5:12–16).

Этот фрагмент, как и последующий, указывает на непрочность, эфемерность, преходящесть всего в мире, в том числе земного богатства. Екклесиаст уже говорил: тяжело, когда трудишься и некому это оставить. Позже он скажет: тяжело, когда есть наследник, но он глуп; как он распорядится всем, что нажито непосильным трудом? И наконец: тяжело, когда случай уничтожает нажитое и нечего передать потомкам.

Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит — полное совпадение с Книгой Бытия, где такой итог уготован для всякого сына и дочери человеческих: прах ты и в прах возвратишься. Там же труд назван неотъемлемой частью человеческого бытия: в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят (Быт. 3:19), и к этому у Екклесиаста много вопросов, главный из которых — зачем трудиться, если человек ничего не унесет с собой в мир иной?