Свиток 1. Дворец семи звезд вана Лу

— Надо было с самого начала поджечь одежду, а потом уже использовать запалы. Их огонь слишком слаб и горят они не долго. Сделаем так: я считаю до трех и ухожу в противоположную сторону, чтобы отвлечь жуков. А вы изо всех сил бежите к стене и помогаете друг другу забраться. Времени вам должно хватить всем. Я двигаюсь быстрее, потому побегу сразу, как вы заберетесь. Времени терять нельзя!

Прежде чем я возразил, Паньцзы резко прыгнул в сторону и оказался в самой гуще жуков. Те сразу активно зашевелились и потекли рекой в его сторону, а перед нами действительно расчистился путь. Я пытался броситься следом, чтобы помочь ему, но Толстяк перехватил меня и приказал:

— Наверх!

Он протащил меня за собой несколько шагов, подсадил, и я, опираясь на его плечи, забрался наверх, потом протянул руку и помог ему.

Я посмотрел вниз. По всему телу Паньцзы ползали трупоеды, от боли он уже катался по земле. Я почти плакал, а Толстяк кричал:

— Давай наверх, всего пара шагов! Быстрей!

Но Паньцзы не мог этого сделать. Возможно, он нашел бы силы, будь жуков поменьше, но они забрались даже ему в рот. Он несколько раз пытался встать, но эти трупоеды всей своей массой опрокидывали его на землю. Я не ожидал, что эти насекомые будут такими агрессивными. В конце концов Паньцзы свернулся калачиком, чтобы жуки не атаковали наиболее уязвимые части тела — и только беспомощно смотрел, как мы кричим сверху, а в ответ, словно в агонии, постоянно мотал головой.

Его лицо было полностью покрыто жуками. Я увидел, как он вытянул руку вперед и жестом показал, как спускает курок. Его рука была искусана. Я понял: он хотел, чтобы мы его убили.

Толстяк не мог смотреть вниз, стиснул зубы и крикнул:

— Брат, прости, если чем тебя обидел!

В этот момент сверху снова раздался звук механизма секретной двери, и еще один человек спрыгнул сверху. Именно спрыгнул, а не упал. Он приземлился на обе ноги, а часть веса перенес на вытянутую руку, которой оперся о землю — и резко выдохнул. Жуки сначала замерли, а потом вдруг, словно обезумев, заметались вокруг будто слепые, изо всех сил пытаясь оказаться подальше от этого человека. Эти насекомые своим появлением напоминали стремительный морской прилив, а сейчас они отступили, как вода во время отлива, и растворились в темноте отверстий в стене.

Я присмотрелся и невольно обрадовался, это же Молчун! Толстяк также удивленно вскричал:

— Боже, этот парень все еще жив!

Однако я, присмотревшись по-внимательнее, обнаружил, что не все так ладно: одежда его была полностью разорвана, все тело в крови. Похоже, он получил серьезные травмы. И тут Молчун заметил лежащего на земле и дышащего на ладан Паньцзы. Быстро одним рывком закинул его себе на спину, а мы, увидев шанс на спасение, тут же протянули руки вниз, один ухватил Паньцзы, второй — Молчуна, и вытащили их наверх.

Жизнь действительно полна чудес. Только что мы были в шаге от смерти — и выжили в, казалось бы, безвыходной ситуации. Мы хотели осмотреть раны Паньцзы, но Молчун отмахнулся и сказал:

— Быстрее, уходим. Он догоняет.

Я не уловил смысла в его словах, а вот Толстяк, кажется, понял — он вскочил, осторожно поднял Паньцзы себе на спину. Я взял фонари и пошел впереди, освещая дорогу: мы вчетвером быстро уходили вглубь каменного коридора.

Я не знаю, сколько времени мы бежали. Когда я перестал считать повороты и развилки, Молчун остановил Толстяка и сказал:

— Хватит. Коридоры здесь запутанные, он так быстро нас не догонит.

Мы остановились. Я чувствовал, что пот ручьями течет по спинам, но поспешил спросить, о чем именно он говорит. Молчун вздохнул и не ответил, просто уложил Паньцзы на землю, и я решил, что это правильно — сейчас главное узнать в каком он состоянии, вопросы потом.

Паньцзы в этот раз действительно был ранен очень серьезно, почти все тело было покрыто ранами – если мы его перевяжем, и у нас даже хватит на это бинтов, то он будет напоминать мумию. К счастью, большая часть ранений была не глубокой, но вот на шее и животе было несколько таких, которые чуть не стали причиной смерти. Похоже, жуки отлично умели атаковать человека в уязвимые места. Я вспомнил — у того трупа, на чью руку я недавно наткнулся, живот тоже был чудовищно изгрызен.

Молчун положил руку на живот Паньцзы, вытащил из-за пояса свой черно-золотой клинок и сказал:

— Придержите его.

Меня накрыло нехорошее предчувствие, и я поспешил спросить:

— Что ты собираешься делать?

Он уставился на живот Паньцзы: так мясник смотрит на свою жертву. Потом двумя своими странными пальцами слегка сжал края большой раны и объяснил:

— Жук пролез в живот.

— Не может быть, — я подозрительно посмотрел на него, а затем на Толстяка. А Толстяк уже придавил ноги Паньцзы и заявил:

— Если сравнивать ваши успехи, то ему я верю немножко больше.