Свиток 1. Дворец семи звезд вана Лу

Я задремал. Внезапно в полудреме заметил как Толстяк, глядя на меня, шевелит бровями и пучит глаза. Я решил, что он слишком уж бестолковый, это ведь отдает легкой шизофренией — ну кто наденет посреди древней гробницы себе на голову глиняный кувшин, чтобы пугать других? У такого человека или слишком много храбрости, или слишком мало мозгов. У нас здесь сейчас один тяжелораненый, все трое не знают куда идти, и в такой обстановке он еще расположен корчить мне рожи. Если бы у меня еще были силы, точно двинул бы ему в морду.

Но в этот момент я увидел, что Паньцзы тоже таращит глаза и двигает бровями, и подумал — да ну на хер, этот придурок что, заразный? И тут понял, что они вдвоем, без остановки, хлопают себя по левому плечу, губы у обоих шевелятся, как будто они все время повторяют «Рука, рука...». Я четко видел капельки пота на их лицах, удивился и посмотрел на свои руки — с ними ничего странного не происходило. Я подумал, что может у меня что-то с плечом, повернул голову и вдруг заметил, что прямо сейчас у меня на плече сидит маленькая зеленая рука.

Глава 17. Узкий проход

Эта рука была очень маленькой: пять пальцев одинаковой длины, кисть очень тонкая, точно как описал Паньцзы — натуральный кошмар. Толстяк все время жестикулировал мне, показывая, чтобы я не двигался. Но я не очень-то и боялся: если человек постоянно сталкивается с чем-то неожиданным, то постепенно становится хладнокровнее.  У меня скорее было ощущение, что это чья-то злая шутка. Вдруг мне все это надоело, и на самом деле захотелось схватить эту руку и просто отгрызть от нее кусок.

Конечно, разум все-таки заставил меня остаться на месте и не двигаться. Толстяк обрезом Паньцзы попытался столкнуть руку с моего плеча, но только он протянул ружье, как рука, словно змея, обвилась вокруг ствола, и потянула его на себя. Толстяк уступать не собирался, и, активно двигая задом, сопротивлялся.

Я поспешил на помощь. Хотя Толстяк был достаточно силен, но и с моей помощью мы смогли свести противостояние с этой тонюсенькой рукой разве что вничью. Увидев, что мы не справляемся, Паньцзы бросил Толстяку нож, тот выругался, отчаянно отмахнулся им, срезая с ручонки кусок кожи. Пальцы резко отпустили обрез и рука метнулась в темноту — ее извилистые движения окончательно убедили меня, что мы имеем дело со змеей. По инерции мы не смогли устоять и рухнули на землю.

Толстяк, жирная свинья, вскочил прыжком прямо из положения лежа и рванул следом. Оказалось, что щель, куда скрылась рука-змея, была довольно глубокой. Но протиснуться следом Толстяк не смог: хоть внутри и было просторно, но сам вход в этот проем оказался слишком узкий. Он расстроенно махнул рукой и с яростью стал разбивать кирпичи кулаками. Каменная стена, которая выглядела очень прочной, ломалась неожиданно легко. Толстяк поспешно сказал:

— Смотрите, здесь большой проход!

Мы склонились к проему, Толстяк осветил помещение фонарем: внутри был словно другой мир. Темный и мрачный проход вел непонятно куда, а в стенах обнаружилось множество маленьких отверстий. Видимо, через них трупоеды могли так внезапно появляться и исчезать.

Паньцзы коснулся стены и с удивлением сказал:

— Такое ощущение, что руками копали. Может, это трупоеды проходы сделали?

— Говоришь, там внутри жуки? — Толстяк собирался пролезть в проход и посмотреть, но, когда Паньцзы упомянул трупоедов, заколебался. Паньцзы прошептал:

— Не надо бояться. Когда Братишка лечил меня, я вымазал свою руку в его крови, смотри, — он показал пятно крови на руке. — Вы слюной размажьте тоже немного по своим лицам, уверен, что это сработает!

Я не удержался от смеха:

— Твою мать, ну ты и гнусный тип. А ведь он спасал тебе жизнь!

Паньцзы смущенно улыбнулся и сказал:

— Я и сам тогда не понял зачем, просто увидел его кровь, капнувшую на землю, и, в общем, решил чего ей зря пропадать.

Толстяк не мог понять, о чем мы говорим, и переспросил:

— Это как? Кровь этого парнишки что, такая чудесная?

Мы оба покивали и рассказали о происшествии в пещере с мертвецами. Толстяк сразу же очень заинтересовался этой кровью и восхищенно заявил:

— С таким средством я мог бы грабить могилы еще долго и стать уважаемым расхитителем.Твою мать, кто бы ни захотел погасить свечу моей жизни, уж я-то заставил бы стоять его на коленях до гробовой доски, — говоря это, он смотрел так, словно хотел вырвать кусок кожи, испачканной кровью Молчуна, с руки Паньцзы.

— Я не знаю, куда ведет этот проход и зачем его вырыли, — обратился ко мне Паньцзы. — Но раз уж мы не можем найти выход из этого каменного лабиринта, я думаю, что это шанс. Может, войдем туда и посмотрим?

Я заглянул в отверстие — из темноты тянуло сквозняком, протиснуться туда можно было только по одному, — я почувствовал, как волосы встают дыбом от страха. Идти туда было нельзя, но если ничего не пытаться делать, тогда остается только сидеть и ждать смерти, поэтому я кивнул, соглашаясь. Толстяк снял ремень, привязал его к ноге и сказал Паньцзы:

— Ты — держишься крепко за ремень, я — впереди прокладываю дорогу.