Свиток 5. У истоков империи

Пинать, конечно, не в буквальном смысле (им только волю дай), а в том плане, что как раз сегодня подходит срок доставать волшебный рог. И если отправиться в путь с утра пораньше, то как раз дня хватит, чтобы дотопать до той горы. Так что вставай Дебил, труба зовет! Экстремально-похмельный альпинизм. Блин!

А еще по всему видать, что у них в загашнике томится и жжотся какая-то инфа, которую они с нетерпением мечтают мне поведать. Только вот тут, во Дворце, о таких вещах лучше не говорить. И не потому что тут даже стены имеют уши. А потому что местные внутренние перегородки, сделанные из каких-то корявых досок, кажется, состоят из одних только дыр и щелей, лишь задрапированных плотной, аляповатой расцветки тканью или шкурами, и хрен угадаешь, чьи уши могут совершенно случайно торчать за ближайшей стенкой. (Дворцестроители хреновы, кирпич им тут, что ли, изобрести?) Так что я, стоило мне только оценить (на слух) эти хилые перегородки, сразу поставил своим ученикам условие, что все архиважные переговоры ведем только на свежем воздухе, где можно более-менее точно отследить, что нас никто не подслушивает. Вот они сейчас и пытаются деликатными тычками и пенделями вытолкать меня хотя бы во двор, чтобы что-то такое поведать.

А посему, сколько ни ворчи, сколько ни ругайся на местные строительные технологии, но вылезать из мягкой кроватки все равно придется. Тут отмазки от работы по состоянию здоровья не прокатывают. Да и опасно — могут добить, чтоб не мучился, коли уж ты настолько плох, что даже работать не можешь.

Короче, встал, оделся, вышел во двор, напился под сочувствующими взглядами окружающих простокваши и побрел, еле переставляя ноги, по дороге из города, а верные ученики и дружная парочка Тов’хай и Нит’кау отправились со мной, типа за компанию, ну и приглядеть, чтобы кто не обидел их свирепого и ужасного во гневе Шамана.

Пока дорожка шла под гору, все еще было ничего. А вот когда она начала под гору проваливаться, а потом носиться по ней бешенным серпантином… В общем, пока я спускался с горы-крепости, с меня десять потов сошло, а разок даже и проблевался.

Так что едва мы дошли до деревеньки под горой (кстати, той самой, в которой проживал лазутчик сил зла Гдак, я предложил устроить привал, возражать мне никто не стал. Слава богу, сопливых юнцов в моем окружении сейчас не было, а ученики и воины примерно догадывались, каково приходится на утро, ежели накануне чересчур глубоко «проникнешь в мир духов».

Правда, кругом сразу замелькали любопытные деревенские рожи, для которых, небось, мое появление в их убогой деревеньке, это как сольный концерт Пугачевой в Доме Культуры какого-нибудь Краснозанюхинска, да еще и в компании с настоящими ирокезами, настоящим аиотееком и еще каким-то настоящим мужичком неясного предназначения. (Это я Гок’рата имею в виду)… Ну, в смысле, со всеми этими персонажами, конечно, не Пугачева должна была выступать, а выступал я. То есть, плюс к легендарному Шаману, так еще и экзотичные ирокезы, да еще и Главный Ужас последних сезонов — аиотеек! Ну очень любопытственно и занимательно. Аншлаг был полный. Ведь коли не успеешь хоть мельком бросить взгляд на опухшую с бодуна рожу Великого и Ужасного, обессилено привалившегося к каменной ограде, о чем потом будет потомкам рассказывать? Сенсациями-то небось, местная жизнь не блещет.

Так я и сидел, вновь прихлебывая раздобытую кем-то из учеников простоквашу, как вдруг передо мной мелькнула знакомая физиономия, почему-то сразу заставившая меня насторожиться.

Где-то я этого мужика уже видел. И что характерно, явно не в Иратуге. Да и вид у него какой-то не совсем иратугский. Эти горцы хоть и не наносят на рожу опознавательных шрамов (дикари-с), однако в элементах одежды можно уловить какую-то особенность, присущую каждому царству. И зуб даю, этот мужичок, судя по крою его одежды и вышивке, явно из улотских будет.

…А видел я его не где-нибудь, а в Олидике. Ага, как раз у прошлом годе, когда туда пожаловал Царь Царей Улота и наш добрый дедушка по совместительству, Леокай. И вот как раз этот мужичок был в его свите. Отнюдь не на первых ролях, но точно был.

Тяжело опираясь на протазан, я оторвал задницу от камня, на котором сидел, и пошатываясь направился к заинтересовавшему меня гражданину Улота, который, заметив, что я обратил на него внимание, не попытался нырнуть обратно в свой домишко, как это делали деревенские, а остался спокойно ждать на месте, благожелательно лыбясь мне прямо в лицо.

— Здравствуй уважаемый мне-мне-мне… (пожевал я губами, делая вид что хотел назвать его имя, которое я конечно же помню, местные таких вещей не забывают, да залетевшая в рот мошка мне помешала). — Тьфу… Как я рад тебя видеть, хоть и не могу сказать, что не удивлен встретить тебя тут.

Моя интонация ясно давала понять, что в конце предложения я мысленно поставил около полусотни вопросительных знаков и настойчиво жду ответа.