Свиток благоволения

Его необходимо было срочно доставить в госпиталь. Диана постучала в дверь, она хотела спросить у Керрика, сколько они еще будут находиться в Кантоне, но никто не ответил на ее стук. Чан Пин затих на время. Казалось, он впал в дрему; его глаза были закрыты, и, хотя дыхание и было затрудненным, по крайней мере, оно стало ритмичным.

Тут она услышала раздававшиеся снаружи голоса людей, говорящих по-китайски.

Диана выключила свет и прижалась ухом к двери. По палубе прошли мужчины, теперь они перешагнули через высокий комингс и прошли на мостик. Они спорили друг с другом. Похоже было, что говоривших трое: Керрик и двое других. Керрик бегло говорил на кантонском диалекте, но Диана поняла, что он не добился особых успехов. Спор становился все более жарким.

Примерно через минуту спорящие зашли в тупик. Диана услышала шаги, приближающиеся к двери. Керрик говорил сам с собой.

– Паспорт, паспорт, этот долбаный паспорт… говорю вам, если вы видели мой паспорт один раз, значит, вы видели его сто раз. – Следующие несколько слов он прокричал, и Диана поняла с внезапным уколом тревоги, что этими словами он предупреждает ее. – Хорошо, хорошо, я принесу его вам!

Он толкнул дверь в каюту.

Диана скользнула назад к стене, стараясь стать как можно более плоской, но места для укрытия было слишком мало. Она глубоко вдохнула, стараясь не обращать внимания на боль в руках, прижатых дверью, и мысленно взмолилась.

В темноту каюты попадал только тонкий луч дневного света: уж точно его было недостаточно, чтобы осветить койку, которая стояла у стены. Икра Дианы прижималась к ее торцу. Керрик не стал включать электричество. Он направился к своему плащу, висевшему на крючке за дверью, и достал из кармана паспорт.

Он уже повесил свой плащ и повернулся, чтобы выйти, когда Диана увидела, как что-то пересекло тонкую полоску света, пробивавшуюся между дверным косяком и дверью с той стороны, где она висела на петлях. Кто-то заглядывал в каюту.

Она боялась дышать. Если бы Керрик открыл дверь на сантиметр пошире, клин света расширился бы, и в него попала койка.

Он вышел, закрыв за собой дверь. Но он закрыл ее не полностью. Диана смотрела на полоску света на полу, теперь она была уже, но все же она была. Идиот! Чан Пин в его состоянии был очень чувствителен даже к тихим звукам, он может очнуться в любую секунду… А вдруг чиновники на мостике примут эту открытую дверь за приглашение осмотреть каюту?..

Вдруг она поняла, почему Керрик оставил дверь приоткрытой. Это было сделано для того, чтобы усыпить подозрения: мол, смотрите, мне нечего скрывать…

В этот момент Чан Пин пришел в себя.

Диана услышала, как он засучил ногами под тонкой хлопковой простыней. Когда он лязгнул зубами и сглотнул, она поняла, что сейчас он застонет. Она упала на койку и закрыла ему рот обеими руками.

– Чан Пин, – зашептала она в его правое ухо, – не шевелись. Тихо.

Мгновение он лежал спокойно. Потом начал вырываться.

Диана все еще слышала голоса, раздававшиеся снаружи. Теперь они звучали спокойнее, как будто какая-то трудная преграда была успешно преодолена.

Она знала, что она должна сделать все, абсолютно все, чтобы не позволить Чан Пину издать хоть малейший звук. Она осталась лежать на нем, надеясь, что ее веса хватит, чтобы не дать ему пошевелиться. Но он не понимал, кто она такая и что происходит. Он очнулся и пришел в себя в темном душном помещении. Он был напуган. Это было похоже на попытку успокоить грудного ребенка.

Она стискивала его ноздри и зажимала ему рот предплечьем правой руки, едва не плача от досады, потому что он уже почти высвободился. Она добралась почти до ворот Гонконга и прошла такой длинный путь, оказавшись наконец так близко к спасению для того, чтобы сейчас все сорвалось…

– Хао-лэ, хао-лэ, – произнес кто-то на мостике, и она вспомнила из своего детского «кухонного кантонского» эти два слова. Прозвучавшие слова означали одобрение и согласие. Чиновники уходили. Шаги. Затихающая речь, теперь звучащая как дружеская болтовня. Тишина.

Диана скатилась с койки и закрыла глаза.

– Зачем? – прозвучал слабый голос.

– Так было надо, – вяло ответила она. – Там снаружи были люди. По-моему, из полиции.

Прежде чем он смог что-либо произнести, заработали турбины. Диана заставила себя встать и подошла к щели. Керрик повернулся к ней, оторвавшись от разложенной перед ним карты, и одарил ее натянутой улыбкой.

– Что с ним было, сердечный приступ или что-то еще?

– Вы слышали?

– И чертовски хорошо! Никогда не пойму, как эти парни из иммиграционной службы не услышали это.

Он повернулся к своему старпому и кивнул. Китаец перегнулся через левый борт и приказал выбирать якорь. Судно двинулось.