Свобода

— Как хорошо, что ты не забыла добавить «возможно». Не знаю, насколько это ценная информация, но у них там в баре, похоже, был мальчик на побегушках.

— Мальчик на побегушках?

— Типа того. Чистил толчок, вытирал рвоту. Всякое такое.

— Мне нужен только ключик. У тебя есть его фамилия?

— Только имя, детка. И еще… это… не прозвище, а как его?

— Кликуха?

— Ты гений, — просиял Томпа. — Кликуха.

— И что у него за кликуха?

— Иван, детка, — ответил Томпа с беззубой улыбкой. — Иван Грозный.

20

Двое суток и 5 часов назад

Бергер сидел за столом в эллинге. Перед ним лежали запечатанные пластиковые пакеты. Два из них побольше, чем остальные, и в каждом — зубная щетка.

— Значит, вот эти? — спросил временный работник, нависающий над Бергером.

Сэм смерил его взглядом. Он не считал себя человеком с предрассудками, и его сомнения в способности этого существа определить местонахождение собственного рта при приеме пищи никак не были связаны с предубеждениями. Просто жизненный опыт.

— Это очень важно, — пояснил Бергер.

— Как будто бывает иначе, — ответил практикант, сгреб пакетики в охапку и вышел из кабинета.

Даже дверь за собой не закрыл.

Бергер взглянул на входную дверь в эллинг, она тоже была приоткрыта. Он уже пару раз пользовался услугами этой фирмы в связи с расследованиями страхового мошенничества и знал, что на них можно положиться. Но что за мальчишку они прислали в этот раз?

Как ни старайся, но анализ ДНК занимает слишком много времени. Сегодня пятница. В воскресенье в пятнадцать ноль-ноль Надя Карлссон умрет. Если Сэм Бергер каким-нибудь неведомым способом это не предотвратит. Пока не похоже, что он сможет это сделать. Впереди у него одни выходные.

В голове Бергера все громче тикали часы.

Его взгляд скользил по исписанной доске. Вся новая информация, все источники вдохновения, все тут. Дело Нади Карлссон.

Бергер был недоволен.

Совершенно недоволен.

Картина более или менее складывалась. Надя встретила мужчину, впервые за очень долгое время, а может быть, впервые в жизни она доверилась мужчине. То, что всего пару месяцев спустя она оказалась похищена, причем мужчиной, вряд ли было совпадением. Похищение так или иначе связано с ее пассией. Как и тот факт, что в момент похищения в ее машине кто-то сидел. Похититель явно не в себе. Он заставил Надю упомянуть в письме Свободу, то самое запретное понятие, которое она в течение полугода лишь намеками упоминала на встречах с психологом, так и не осмеливаясь приблизиться вплотную. Там, в логове похитителя, она смогла написать это слово. И то в качестве комментария о том, что похищение хуже, чем Свобода.

А значит, каждая пройденная секунда — потерянное время. Каждая секунда — это мгновение боли для женщины, которую Бергер теперь почти знал и к которой успел проникнуться симпатией. Чем дольше Бергер занимался занудной, но необходимой полицейской работой, тем больше информации просачивалось на свет божий. Однако к ответу на главный вопрос он так и не приблизился.

Что-то явно не сходится.

Ему было очень одиноко в эллинге, наедине со своими мыслями, с самим собой. Хотя себя и свои трудности сейчас приходится игнорировать. По сравнению с Надиными страданиями его собственные мучения — ничто.

И все-таки у него перед глазами так и стояла коротко стриженая голова Отилии Гримберг, ее лицо с выраженными морщинами. Улыбка, излучающая жизненный опыт. Блестящий взгляд. Уже немолодое, но такое красивое обнаженное тело. Бесконечное наслаждение.

Он и правда слишком долго был один. Одиночество делает человека другим, искажает его сущность. Ты больше не можешь быть хорошим детективом.

Он взглянул на монитор. На папку с видеозаписями. Семь фильмов, по полчаса каждый, плюс собственная нарезка Бергера, куда он включил те моменты, когда пребывание Нади у Риты Олен могло вывести его на нужный след. Оригиналы фильмов были короче, чем сами встречи с психотерапевтом, точно так же, как и его запись с терапии: Олен записывала лишь отдельные фрагменты сессий. А то, что фильмов оказалось лишь семь за полгода, означало, что на камеру снимались далеко не все встречи.

Бергер включил первую запись, февральскую, и снова попытался раскусить Надю. Ее жесты, формулировки, сомнение, взгляд — все то, что он когда-то, на пике профессиональной славы, так мастерски истолковывал. Техника ведения допроса. Как интерпретировать слова и поведение допрашиваемого. Оценить правдивость показаний. Составить полное впечатление о человеке.

Надина песня многое изменила. Бергеру показалось, что он начал проникать в глубины ее истерзанной, но не сломленной души. Он увидел живую женщину, с которой вполне мог бы подружиться. И даже больше.

Но вот раскусить ее ему не удавалось.

До конца — нет.