Свобода

— Возможно, — согласился Бергер. — Но почему не работают мои камеры?

— Разумеется, они работают, — успокоила его Блум. — Просто я умею обходить камеры наблюдения, вот и все. Речь идет о похищении?

Бергер кивнул, продолжая гладить Мирину по голове.

— Ты правда хочешь знать подробности?

— Все до мельчайших деталей, — сказала Блум, снова указывая на доску.

— Ну что ж, с удовольствием поделюсь моей терапией.

Он сидел, держа на руках свою новорожденную дочку. Дочку, которую, как он думал еще пару минут назад, он никогда не встретит. А рядом сидела мать девочки, которую он уже и не чаял увидеть вновь.

Все происходило как во сне.

А сны всегда опасны. Потому что рано или поздно наступает пробуждение.

Гладя дочку по волосам, он чувствовал, что ему следовало бы заплакать. Рано или поздно он так и сделает. Но не сейчас.

— А ей действительно всего несколько дней? — спросил он.

— Шесть недель, — ответила Блум. — Она сильная, захотела появиться на свет на месяц раньше. К тому же я ошиблась с днем зачатия. Оно произошло двумя неделями раньше, чем я думала. Так что я не такая уж и свежеиспеченная мама.

Бергер усмехнулся, вспомнив запоздавшую на несколько недель голову в толчке.

— Двумя неделями раньше, говоришь, — произнес он. — То есть сразу, как мы оказались там, в глуши? Когда я все еще лежал без сознания?

— Во всяком случае, других мужчин там поблизости не было, — сказала Блум. — Все, больше не спрашивай. Расскажи лучше о твоем деле.

И он рассказал обо всем, что знал, от начала и до конца. Где-то на середине рассказа Мирина уснула; Бергер надеялся, что ей не приснится сюжет его повествования.

Пока Сэм говорил, его самого поразило, как мало у него фактов на руках. Как много чувствует и как мало знает. Когда он закончил отправкой двух зубных щеток в лабораторию для определения ДНК, Блум сказала:

— У тебя оно есть в письменном виде?

— Дело? Нет, зачем. Я ведь один им занимаюсь.

— Хорошо, — одобрила Блум. — Смотри, чтобы ничего не попало в сеть.

Бергер кивнул.

Еще раз внимательно взглянув на доску, Блум продолжила:

— На первый взгляд все выглядит так, будто наркоман напал на бывшую наркоманшу. Узнал, что она общается с человеком «образованным», с деньгами. Назвал произвольную сумму, которая показалась ему достаточно большой, сто тысяч, и теперь надеется, что ему повезет.

— А на второй взгляд?

— Надино прошлое; то, что она познакомилась с мужчиной и, по всей видимости, влюбилась в него; то, что похититель — возможно — выстрелил в камеру видеонаблюдения. Отдельные ниточки.

— Складываются ли они в единое целое?

— Я не видела видеозаписей с психотерапии, поэтому не могу судить, что Надя за человек. Но похоже, похититель действовал профессионально. И в то же время — нет.

Блум помолчала, снова разглядывая доску.

— Полагаю, ты предложил ему деньги? В этом ведь и состояла твоя задача? И это деньги психолога? Тебе хорошо заплатили?

— Ответ «да» на все вопросы.

— Он ответил?

Бергер помотал головой.

— В почтовом ящике пусто, как в дырявом кармане.

— И кто же тогда этот мужчина? — произнесла Блум. — Это не может быть какой-нибудь случайный сумасшедший. Похититель — ее парень?

— Сложно сказать, — ответил Бергер. — Но пятидневное молчание должно было бы его взволновать. И, по всей видимости, в полицию он не обращался.

— Может быть, твоя Рита Ольсен знает больше, чем говорит?

— Рита Олен, — поправил Бергер. — Нет, не думаю. Если она хочет, чтобы я раскрыл похищение, она должна выложить все карты на стол. Но попробуй ты, с другого угла.

— Прекрати, Сэм. С чего ты взял, что я вдруг захочу работать на тебя? Я разве не ясно выразила свою позицию?

— С того, что я вижу твой взгляд, Молли.

Она повернулась и посмотрела на него тем самым взглядом, прямым и откровенным.

— Ты так и не ответил, сколько тебе заплатили, — сказала она.

— Нисколько, — ответил Бергер. — Деньги я получу в понедельник. Если ничего не получится — половину суммы. Но и этого хватит, чтобы удержать на плаву эту конторку, которая сейчас на грани банкротства.

— Скажи, сколько, — потребовала Блум.

Бергер скорчил гримасу.

— Зачем тебе? Ты все равно не хочешь со мной работать. Даже если получишь половину.

— Половину? Ты серьезно?

— Нас вытурили, Молли. Мы остались на улице. Нам обоим нужны деньги. Какие бы планы на жизнь ты себе ни строила.

— Я собираюсь открыть свой фитнес-зал, спортивные занятия с упором на самооборону для женщин. И мне надо содержать дочь. Сколько?

— Миллион, если я спасу Надю. Пятьсот тысяч, если мне это не удастся. Половина твоя.

В первый раз у Молли Блум отпала челюсть. Минуту она просто смотрела на Бергера.

— Сейчас речь не идет о постоянном сотрудничестве, — продолжал Бергер. — Невинную женщину медленно убивают, и происходит это в данный момент. Я не говорю о будущем, я говорю о том, что есть здесь и сейчас.

Он взглянул на нее. Она взглянула на него. Вздохнула.

— У меня маленький ребенок, — сказала она.

— Все, о чем я прошу, это пятьдесят три часа. Потом Наде отрежут голову и отправят с курьером ее психотерапевту.

Блум покачала головой.