Свобода

На кухне горы немытой посуды. Запах довольно затхлый, но для трупа недостаточный, по крайней мере, на этом этаже. Гостиная с камином и парой засиженных кресел. Дальше спальня.

Она остановилась. Прислушалась. Полная тишина, лишь отдаленное пение дрозда. Как зов в другой, лучший мир.

В спальне стоял комод. На нем лежал мобильный телефон без сим-карты, рядом стеклянная банка, полная сим-карт, свернутая черная шапка, бордовая кепка. Блум наощупь развернула шапку, поняла, что это балаклава.

Краем глаза уловила движение позади себя. Быстро обернулась, держа палец на курке.

Увидела саму себя.

На противоположной стене висело зеркало в пол.

Пистолет в зеркале заметно дрожал.

Без двух минут.

Глубокий вдох. Блум вернулась к комоду. В ящике лежал блокнот с картинкой сверху. Скачущий по радуге единорог.

My Little Pony.

Блум вышла из комнаты с пистолетом наизготовку и неприятной дрожью в руках.

Проходя мимо камина, ощупала кирпичную кладку. Ничего. Наклонилась, попыталась рассмотреть пепел. Ничего.

Распрямившись, она осмотрела гостиную. Тяжелые бархатные шторы. Никаких книжных полок. Грубая анонимная пустота. В углу у окна — журнальный столик. На нем — ваза в форме шара, похожая на аквариум, наполовину наполненная черным песком. Блум запустила руку поглубже и просеяла песок между пальцами. Над вазой поднялся слабый черный мерцающий дымок, а потом медленно опустился.

В ящике под столиком лежал фотоаппарат, старая цифровая камера. Блум оставила ящик открытым.

В гостиной оказалась еще одна дверь, закрытая. Все инстинкты подсказывали Блум, что эта дверь вела в подвал.

Вот он, подвал.

Тот самый.

Молли приблизилась к двери. Рядом висело еще одно зеркало в полный рост. Блум посмотрела на себя. Мелькнула мысль, что она видит себя в последний раз. В двери торчал ключ. Молли слышала свое тяжелое дыхание.

Она достала телефон, включила фонарик. Приготовилась. Беззвучно повернула ключ. Медленно открыла дверь. Почувствовала, как на нее дохнула темнота.

Тьма, поднимающаяся снизу, была активной тьмой.

Она засасывала.

Без одной минуты.

Блум словно шагнула в собственное нутро, в свои самые мрачные кошмары.

Фонарик на телефоне освещал ближайшие ступеньки лестницы, глубже в черноту свету было не проникнуть. Пистолет на взводе. Из подвала пахнуло плесенью.

Полная тишина. Даже дрозд замолк.

Молли делала шаг за шагом в невидимое пространство. Не на что смотреть. Путь в пустоту.

Она понятия не имела, насколько глубоко ведет лестница. Казалось, Молли шагает в никуда. В бесконечность. В абсолютную тьму.

Но вот ноги нащупали твердую почву. Она посветила вниз. Земляной пол. Затоптанный земляной пол.

Молли посветила вокруг.

И вдруг включился мощный прожектор. Резкий свет ударил прямо в глаза. Полностью ослепил. Физическая боль была такой, будто кто-то плеснул ей в лицо кислотой. Словно мозг вот-вот взорвется.

В голове у Молли Блум пронеслась короткая мысль:

Мирина.

Краем глаза она что-то заметила. Какое-то движение. Потом ощутила укол в шею. Четыре-пять механических шагов, а затем пронзительная боль.

Она упала.

Последнее, что ощутила Молли, — огромное облегчение.

Облегчение от того, что можно наконец-то упасть.

III

38

Шагая по торговому центру Тюресё, он снова видел перед собой муравьев, движимых неведомой силой. Цепочка, где каждый муравей хватается за впереди идущего, как они все купаются в дерьме, чтобы медленно, но верно вытянуть тонущего товарища.

Иван из дерьма выбрался. Они отвезли его в город. Он оставил свой любимый дом в их надежных руках. Теперь остается только ждать. Забрать мобильник, уехать в укрытие и ждать. А потом настанет настоящая свобода. По ту сторону дерьма.

И на другой стороне Земного шара.

Самое сложное — это ожидание. Одиночество. Выдержать одиночество после всего, что было.

Иван прошел мимо ресторана «Green Bull». Когда-то он был здесь завсегдатаем. Ему даже показалось, что у печи для пиццы мелькнули лица его бывших оруженосцев, Карлоса и Бенке.

У каждого в руках по пиву.

Выпить бы сейчас пива.

Нельзя об этом думать. То, что он получит, несравнимо лучше. На самом деле, тяжелее всего будет без визитов в подвал.

Без общения с Надей. Интенсивность этих встреч затмевала эффект от любого наркотика, который он когда-либо пробовал. А перепробовал он почти все.

Да что там, все. Он пробовал все.

Иван ускорил шаги. Вряд ли Карлос и Бенке его заметили. Хотя какая разница, теперь он достаточно силен, чтобы не поддаться на их зов, в этом он был уверен.

Его ангелы придавали ему силы. Прежде всего, конечно, архангел.

Надя.

Тюресё совсем не изменился, но никогда больше не вернется в родные места. Это его прощание. Он только заберет самое важное, а потом заляжет на дно; еды в укрытии должно быть достаточно. Он даже к автобусу пройдет другой дорогой, чтобы не наткнуться на Карлоса и Бенке.

Потом останется только ждать.

Ждать в одиночестве.

Это не займет много времени, как ему пообещали. Надя пообещала.

Его Надя.