Свобода

Когда он проходил через торговый центр Тюресё, до него вдруг дошло, что он забыл кепку. Оставил свою бордовую кепку на хуторе. Возможно, это хороший знак — видимо, она ему больше не нужна. Возможно, в будущем он сможет встретиться с внешним миром без своей защиты.

Иван обхватил себя руками, словно замерз.

От этого жеста тоже пора избавляться. В новом месте ему вряд ли придется мерзнуть.

На другой стороне Земного шара.

Он вышел из торгового центра и зашагал по аллее Боллмура, удивляясь причудливой красоте мира. Только бы удалось держать себя в руках, избегать неверных шагов, просто идти по прямой — и красота будет вечной.

Тогда он наверняка сможет снова увидеть звезды.

Он свернул на первую же поперечную улочку, какое-то время шел вдоль высотных домов, и даже они казались ему прекрасными. Даже высотки выполняли определенную функцию в его жизни. Функция в прошлом, завершена и забыта, теперь это лишь тускнеющие символы жизни, которая осталась позади.

Он снова услышал голос внутри себя, спокойный, холодный, начисто лишенный эмоций. Иван увидел перед собой засранный туалет, увидел, как его окунают головой в дерьмо, он не может дышать. Он даже блевануть не может. И опять тот голос. Слова, которые невозможно забыть:

— Я знаю, тебе это нравится.

Ивану пришлось остановиться.

Нет, оставить все позади не получится, надо попытаться научиться с этим жить. Он постоял у скамейки в парке. Хотелось натянуть кепку поглубже на лоб и смотреть только на ближайшую клумбу, на насекомых, их сосредоточенное перемещение, на тех, чья жизнь определялась только судьбой. Генами. На тех, кто никогда не бывал в аду под названием свобода.

Свобода.

Но кепки больше нет. Иван стоял довольно долго. По спине струился пот. Воскресный вечер выдался жарким и липким. Ни намека на осень, хотя уже вторая половина августа.

Иван медленно зашагал.

Ему пришлось смотреть на номера домов, чтобы узнать собственный. Улица Березовой рощи, все-таки звучит красиво, но было ли это когда-то его домом? Настоящим домом? Конечно, он провел здесь какое-то время в трезвости, после Исландии, но Улица Березовой рощи была местом, где он все время срывался.

Теперь он пришел сюда в последний раз. Его ждет совсем другая жизнь.

Жизнь с Надей.

Иван поднялся по небольшой лестнице, подошел к подъезду, отпер дверь. На лестнице огляделся. Все как раньше, и в то же время по-другому. Как будто он побывал в ином мире. Превращающем все привычное в неузнаваемое.

Это прошлое. Он только заберет кое-какие вещи из прошлого. Возьмет их с собой в будущее.

Он поднялся по лестнице на третий этаж. Полная противоположность тем возбужденным шагам, когда он сбегал в подвал. В полную темноту. Как туннель из лавы.

Именно там, во тьме, содержится истина.

И наслаждение.

Наслаждение для обоих.

Вставляя ключ в дверной замок, он улыбался. Он продолжал улыбаться, перешагивая через гору писем в прихожей. На входе в спальню улыбка стала еще шире.

А потом погасла.

Человек, сидящий на кровати, казался лишь черным силуэтом в полумраке. Однако пистолет в его руке был виден отчетливо.

Иван почувствовал, как из него вытекает жизнь. Он ощутил это так ясно, будто жизнь была отдельным существом, которое теперь корчилось на полу у его ног.

Жизнь ему больше не принадлежала.

Только бы это оказался не Полковник. Кто угодно, только не он.

Что-то в силуэте смущало Ивана. Слишком маленький. Слишком… женский?

Когда женщина посмотрела Ивану в глаза, его, несмотря на темноту, поразил ее взгляд — взгляд косули.

Она поднялась. Он уставился на нее.

Она направила на него пистолет. В другой руке она держала наручники.

— Вы, я полагаю, Иван Грозный? — глухо спросила она. — Пойдете сами или надеть на вас наручники?

— Но кто вы? — воскликнул удивленный Иван.

Она спокойно засунула наручники под ремень и представилась:

— Комиссар криминального отдела полиции Дезире Русенквист. Идите передо мной.

Иван пошел. Он чувствовал две вещи.

Облегчение от того, что выжил.

И разочарование от того, что предал.

39

Сэм Бергер стоял в воскресной пробке, когда часы пробили пятнадцать ноль-ноль двадцать первого августа.

В плюс-минус ноль.

Он снова и снова пытался дозвониться. Ни Молли Блум, ни Рита Олен не отвечали. Бергер медленно сходил с ума.

В голове крутились тысячи вопросов. Беспокойство. Страх. Его сознание было не способно охватить происходящее, мозг казался слишком тесным для этого.

Получается, что мишенью все это время была Молли?

Но как такое возможно?

Пробка постепенно рассосалась. И он погнал по Швеции. Время бежало с ужасающей скоростью.

Если Молли уже приехала, она, несомненно, вошла в дом. И что в таком случае могло произойти, он боялся даже думать.

Почему, черт возьми, она отключила телефон?

Бергер проехал Вестерос, Сюрахаммар, увидел указатель на шлюз Карла Спарре, наконец въехал в Бастмуру. Тут паслись исландские лошадки.