Читаем Свобода и Радость (СИ) полностью

Томас подумал о том, что Артур не увидит это волшебное утро, проведя его и большую часть дня в своём страшном медикаментозном сне, сбросил набранный номер и несколько минут стоял, пытаясь подавить душившие его рыдания.

Добро пожаловать домой, сын.

Уэйн вытер мокрое лицо и заново набрал нужный номер.

========== Часть 6 ==========

- Мы почти на свободе, глупый маменькин сынок, и я не собираюсь возвращаться в Аркхэм. Даже не пытайся ещё раз проделать эту шутку с Уэйном.

Голос Джокера был нервным, Артур слышал в нём истеричные нотки и с трудом сдерживал раздирающую губы улыбку. Приятно было знать, что хоть в чём - то он был на шаг впереди.

Хотя бы в их споре о том, наплевать Томасу Уэйну на своего сына, или нет.

Джокер считал, что их обоих освободит из Аркхэма Джерри Ли Рэндалл, его самоназванный лучший друг, телохранитель и бог знает кто ещё.

Артур иногда думал, что у Джерри “крыша поехала” в тот момент, когда он вытащил своего будущего босса из разбитой полицейской машины, иначе никак нельзя было оправдать ту дикую любовь, которую этот итальянец внезапно стал испытывать к обыкновенному психованному убийце, волей случая ставшего Принцем преступного мира Готэма.

Джокер ничего не умел, как и он сам. Он умел только стрелять. Но за те дни, что они вдвоём провели на улицах Готэма, Джокер научился многому. Он впитывал в себя все знания, которые могли дать люди из его банды, и одинаково радостно улыбался и Джерри, терпеливо учившего босса премудростям уличной жизни, и громилам, которые нагло хлопали его по спине, тискали его и задаривали таинственными пакетиками с “лекарствами”, от которых некоторое время не болела голова не только у Джокера, но и у него, Артура.

Свобода.

Джокер жил свободой, дышал ею, питался ею, пил её, как лучшее дорогое вино…и пьянел от счастья, сея вокруг себя хаос и разрушения.

Артур ненавидел гулянки в подворотнях, громил, стреляющих по разбегающимся от шума крысам и по окнам, из которых осмеливались показываться люди. Ненавидел влюблённых девиц и обдолбанных мужчин, которым Джокер позволял любить себя, явно не особенно понимая, что с ним творят.

Джокер в эти счастливые для него дни совсем не думал о реальности - его обожали, носили на руках, побеждённый Готэм лежал у его ног, а самое главное - его ЗАМЕЧАЛИ, и Джокер чувствовал эйфорию даже не вкалывая себе “лекарства” из таинственных пакетиков, которыми щедро одаривали его восхищённые поклонники.

Впрочем, Артур Джерри не ненавидел. Когда Джокер капризно заявлял, что устал, и оставлял его, Артура, наедине с Рэндаллом и своими громилами, итальянец даже не думал издеваться над ним.

Джерри обычно бурчал что - то вроде “опять на босса это накатило” и начинал заботиться о нём с удвоенным вниманием, как - будто он, Артур, был тяжелобольным.

Артур чувствовал, что Джокер рвётся на свободу - обратно на грязные улицы Готэма, в свою Империю Хаоса. Сама мысль о семье была для Джокера пыткой. Отец? Мать? Брат?

Джокеру нужен был его верный Джерри, револьвер тридцать восьмого калибра и…может быть, ещё он, Артур? Совсем немного нужен, как тело, которое можно использовать.

Но Артуру нравилось быть в Аркхэме. Это было его убежище. Там он чувствовал себя в безопасности - от всего. От своих ужасных видений, от мучающих мыслей, от воспоминаний, от того, что Джокер мог натворить. Пусть Джокер мучает только его одного. Артур не хотел причинять другим людям боль. Раз он не может нести в мир радость, пусть мир существует сам по себе, вне наличия в нём никому не нужного человека по имени Артур Флек.

То, что отец забрал его из убежища, из Аркхэма, было ужасно. И одновременно приятно.

Артур помнил сказки, которые иногда рассказывала ему мать: измученный, исстрадавшийся герой оказывался принцем, все его беды завершались как по мановению волшебной палочки, несчастный воцарялся на троне, обласканный умилёнными родителями и будущее подразумевалось, конечно же, светлым и счастливым.

Так и случилось - в один миг он оказался вознесён к вершинам, туда, где холодный горный воздух приносил уже не облегчение, а борьбу за каждый вдох этого чистого, режущего, как стеклом горло, эфира богов. Эфира людей, правящих слабыми мира сего.

Быть принцем, обласканным своим отцом.

Он стал принцем, но что касается отца…

Артур вздрогнул, вспомнив взгляд человека, называющего его сыном.

Томас Уэйн, хищно и презрительно смотрящий на свою невзрачную копию в туалете кинотеатра, был откровенен в своей холодности, непринятии того, что не вписывалось в привычный ход его жизни.

Томас Уэйн, тянущий к нему руку - не для удара, а чтобы приласкать - был страшен.

Артур знал, что сказки остаются сказками, что все его наивные мысли о любящем отце существовали только в его больной голове. Люди, правящие этим миром, не испытывают нужды в обожании тех, кто умирает от голода.

Так зачем он был нужен небожителю Уэйну, способному купить весь Готэм?

Почему Уэйн признал его сыном?

Перейти на страницу:

Похожие книги