Свобода шамана

– Как ты превращаешься?

– Никак не превращаюсь.

– Но я явственно видел ужасающую крысу.

– Ты испугался от неожиданности, и твое восприятие сформировало образ твари, которая могла бы так орать.

– Да уж, крик нечеловеческий. Где ты этому научился?

– В одном кружке в Подмосковье.

– Москвичи могут такие штуки?

– Вряд ли это был москвич. Этот человек – мой ровесник или чуть младше. Он говорил, что учился этому у бушменов в Австралии.

– А ты чему его научил?

– Ничему. Он учил за деньги.

– Часто пользуешься этим?

– Второй раз.

– А что была за ситуация в первый раз?

– В конце семидесятых в Липецке. Там есть такое место, кажется, Каменный Лог или Карьер. На нас со знакомой набрела какая-то банда.

– Ты справился с ситуацией?

– Не идеально. Террористы сбежали, но и она с тех пор избегала меня.

– Удивительно. С чего бы? (Смеемся.) Никогда не подозревал о таких умениях. Это секретное знание с Берега Сокровищ?

– Нет.

– Ты можешь меня научить?

– Если ты сможешь спрашивать.

– А как я смог бы спрашивать?

– Мы много общаемся, и ты постепенно обучаешься кое-каким практикам.

Голос льда

05.11.99

«Володя», – окликнул меня голос однокурсницы, в которую был больно и неуправляемо влюблен. Боль давно прошла, и самоконтроля побольше. Но голос раздался так неожиданно, так тепло, что я дернулся и оглянулся. Плеснувший на руку из кружки горячий чай вернул к реальности.

За спиной уходили вверх крутые обледенелые скалы, впереди до горизонта простиралось замерзающее море. В этот момент я почувствовал совершенно железное прикосновение мороза и увидел, что скалы и лед настолько предельно кристальны, жестки и безразличны, что неподготовленный человек, наверное, заплакал бы, лег в снег и умер от отчаяния. Кое-где волна еще колыхала мелкие лепешки льда и шугу. Следующая волна стала выдавливать воздух в многообразные трещины и улитки между льдинами. На этот раз лед крикнул несколько раз протяжно, пронзительно и насмешливо. Он как бы торжествовал, что так удачно меня «зацепил». «Развлекаешься», – усмехнулся я в ответ и поймал себя на том, что всерьез разговариваю с льдом, как Шаман. Настало время обсудить это.

– Как ты говоришь с льдом?

– Отвечаю на его вопросы и спрашиваю.

– Он знает тебя?

– Уже знает и тебя.

– Но он же меняется каждый год.

– Не совсем так. Для него смена подобна реинкарнации, только он помнит предыдущее. Новый, но тот же.

– Почему он помнит?

– Структура его кристаллов остается в воде неизменной.

– Что можно спросить у льда?

– Все. Но он будет просто пищать или трещать, если ты не нравишься.

– Как ему понравиться?

– Льду нравятся люди, подобные ему.

– Как человек может быть подобен льду?

– Энергия человека и льда – вихрь, стихия. Попробуй почувствовать. Лед не жестокий, но очень жесткий, и очень насмешлив, не терпит сантиментов и фальши.

– Но я не такой.

– Когда ты идешь днями один по льду, ты собран, сконцентрирован, тверд. Ты – такой. У костра ты расслабился, и лед подшутил над тобой.

06.11.99

Сижу на скамейке Шамана и пытаюсь увидеть волны льда. Нет уверенности, что вижу.

Лед отвечает на вопросы, как Шаман. Не сразу, через несколько часов или дней. Возможно, на ряд вопросов он ответил, когда я уходил греться или спать. Для диалога нужно многие часы сидеть на скамейке. Элементарно замерзаю. Шаман говорит, что я мерзну, так как не могу сидеть в полной неподвижности. Он одет полегче, но сидит сколько хочет.

– Что можно спросить у льда?

– Пока можешь просто говорить вопрос. Что угодно.

– Но это глупо. Сижу в сотнях километров от людей и вслух задаю льду вопросы.

– Начни с этого. Или ничего не делай, тогда ничего не будет.

– Может быть, когда долго слушаешь шумы, воображение само формирует из них ответ?

– Отчасти. Лед не хочет говорить твоим языком. Он формирует энергию ответа, а уж она гоняет воздух в звук. В звуке услышишь ответ, если готов.

– Может это не лед отвечает, а мы сами?

– Смотри. (Шаман что-то прокричал криком, похожим на усиленный крик огромной чайки.)

Лед ответил сразу же серией уходящих вдаль и вновь приблизившихся криков.

Городская запись

Несколько недель мело так, что я не мог выбраться из города. Организм, привыкший к длительным переходам, требовал физической нагрузки. Пошел в зал бывшего Политехнического института (сейчас – часть Северного международного университета), где пару лет назад играл с преподавателями в волейбол и футбол. Все, приходящие в «наши» часы, раньше играли или продолжают играть за какие-либо команды. Я ожидал, что двухлетний перерыв отрицательно скажется на моих навыках, но с удивлением отметил, что играть стал получше: резче и точнее. Может быть, из-за общения с Шаманом?

– Твоя «мудрость» повлияла на мою игру?

– Нет, лед.

– Как это?