К моему удивлению первый же капитан рыбацкой плашки (плашкоут) легко и, как мне показалось, с радостью согласился и на четыре дня аренды, и на оплату икрой и крабом. Во всяком случае, сразу же крикнул коку жарить палтуса и послал молодого за бутылкой «скрепить договоренность»[53]
. Когда через двое суток я появился в хижине Шамана, подойдя к берегу на трехсотке (резиновая лодка ЛАЗ), Шаман не высказал удивления или одобрения. Как будто я каждый день арендую суда.Впрочем, все действительно оказалось легко и обыденно. Рыбаки или боялись Шамана, или проявили необычную деликатность, или слишком суеверны: никто не сошел на берег у землянки, хотя по острову гуляли часами. Когда рыбаки ушли в Магадан, я, как обычно, завел разговор о том, что меня удивило.
– Ты раньше арендовал суда?
– В двадцатых годах двадцатого века.
– Откуда знаешь, что это также легко, как тогда?
– Тогда было сложнее. Судов меньше, и они приходили только по делу.
– Но ты знал, что это просто?
– Конечно. Людям нужно зарабатывать.
– Почему мне не объяснил.
– Эта трудность – твоя, а не реальности. Взрослые мужчины на такие трудности не обращают внимания.
– В чем суть моих трудностей?
– Тебе было абсолютно ясно, что делать – пойти в порт и договориться. Теперь тебе ясно, что ты легко это можешь. А пять дней назад ты не мог на это решиться. Готов был возмущаться, ссориться, лишь бы не делать простое дело.
– Почему?
– Другая зона общения, непривычно, страшно, хотя непонятно чего.
– Так большинство моих взрослых знакомых такие же.
–
Долго думал, включать ли в книгу этот раздел. И если включать, то в натуральном виде или отредактированном. Потом стал размышлять о том, чем вызваны сомнения. Откровенно, сомнения вызваны нежеланием с кем-либо конфликтовать. Преподавание психологии в небольшом городе приучает думать об этом. Например, по ночам начинает названивать религиозная фанатичка и кричать в трубку: «Ты рассказываешь студентам про Фрейда! Это против Учения!». Далее угрозы и оскорбления. Объяснять, что история психологии уже невозможна без Фрейда, бесполезно. Только вызывает новую волну активности.
Размышления привели к выводу о том, что я побаиваюсь таких фанатиков. Но страх не должен руководить моими действиями. Решил все описать так, как и было. Пусть высшие силы все расставят на свои места.
Компетентность Шамана в вопросах городской жизни подтолкнула меня к некоторым вопросам об ее устройстве.
– Почему сегодня недостойные живут лучше достойных?
– В каком смысле недостойные?
– Ну, без образования, некомпетентные.
– Ты это вкладываешь в достоинства?
– Всякие бандиты, жулики, вообще, люди, не выполняющие десять заповедей.
– Может быть, заповедей было больше?
– В голову такое не приходило.
– Не всякое знание доступно к размышлению.
– В каком смысле?
– Если веками запрещается о чем-то размышлять, потом это просто становится неосознаваемым правилом мышления.
– Как может быть правило мышления? Мыслить можно о чем угодно.
– Это кажется. Фигуры речи, языка, поведения с детства усваиваются как ходы мысли. И редко кто может вырваться из такого туннеля.
– Ты знаешь другие заповеди?
– Не могу утверждать. Просто со стороны вижу то, что веками невыгодно никакому государству.
– Что это?
– Я думаю, могла быть такая заповедь: «Не бойся».
– «Не верь, не бойся, не проси»[54]
?– Только – не бойся.
– Человек не выжил бы эволюционно.
– Не в смысле безрассудности, а что-то предпринимать.
– Думаешь, в этом они лучше меня?
– В одном лучше, в другом хуже. Также и их жизнь.
Как можно не бояться? Государство, отношения ко многому обязывают, но дают защиту. Если не бояться, то многие отношения становятся обессмысленными. Может быть, Шаману не нужна принадлежность к социальной системе, потому что он не боится?
– У тебя есть какая-то концепция смысла жизни.
–
– Почему?
– Ты – взрослый самостоятельный мужчина. Можно сказать, что стоишь на последней ступеньке тех смыслов, которые дает общество. Можешь на ней и стоять. Но если решишь идти дальше, выше, сам должен придумать смысл.
– Если это удастся, другие смогут пользоваться новым смыслом.
– Да, если твоя практика будет доступна другим. Так общество расширяет свой мир смыслов.
День очень короток. Рассвет в одиннадцать. Закат в три. Летом солнце садится за вершины прибрежных гор, а сейчас до берега не доходит и садится в море, точнее – во льды. Сочетание темно-серого в сумерках льда и ярко оранжевых облаков на горизонте создает ощущение какой-то непрочности мира. Как будто закат нарисован на очень тонкой занавесочке, которая может порваться, и за ней откроется неизвестный, но жесткий реальный мир.
Такое же ощущение возникает при размышлении о создании собственных новых смыслов. У Шамана наверняка есть собственные смыслы его жизни и практик.
– Так много людей, но не слышно о новых смыслах.
– Большинству не нужны новые смыслы. Они даже будут враждебны к этому.