Свобода шамана

Он шевельнулся, глаза мигнули. Это не подтверждение и не отрицание. Молчим. Наконец понимаю, что это просто встреча. Он пришел на нее так же, как и я. Еще раз подкладывали дрова. Стало светать, опять пошел дождь. Он встал и опять исчез за скалой. Встреча закончилась.

13.12.1999

12.50 по магаданскому времени[59]. Оборудование: Бубен[60] с колотушкой, вычищенный от снега и наледи помеченный Шаманом участок земли в начале плато после долгого крутого подъема от побережья.

Что будет, не знаем – ни Шаман, ни, тем более, я. Несколько дней Шаман тихонько настукивал по бубну и прислушивался к его звукам. Бубен Шамана – не просто барабан. Бубен – живая карта-модель местности. Если что-то происходит на местности, бубен может сообщить об этом. На этот раз бубен сообщил, что из-под земли могут показаться неизвестные животные. Сижу с подзорной трубой метрах в пятидесяти от участка. Моя задача – наблюдать и ни во что не вмешиваться. Холодно.

Шаман сидит посреди участка, поставив бубен вертикально на землю и настукивая пальцами определенный ритм. Такие звуки издают эти животные при передвижении под землей.

Примерно 13.07. Справа от Шамана выскочили вверх небольшие комки почвы. Шаман, наверное, видит, но не меняет ни позы, ни ритма.

Примерно 13.09. Повсюду вокруг Шамана выскакивают вверх небольшие комочки смерзшейся земли. Подзорная труба сфокусирована на основании Бубна, вижу, как крошки почвы отскочили от него. Зрелище немного напоминает поверхность кипящей манной каши. Только здесь смерзшаяся земля.

13.10. Явление исчезло. Иду к вставшему на ноги Шаману. Поверхность почвы покрыта углублениями диаметром от 2,5 до 3,5 см, глубиной 3–5 см. Дальше просто земля, чуть рыхлее смерзшейся, но быстро смерзается. Обращаюсь к Шаману.

– Ты видел их?

– Иногда черные, возможно, кожистые или роговые окончания. Но не могу сказать: носы, головы или конечности.

– Почему они исчезли?

– Как-то распознали нас.

– Мы сможем их выследить?

– Такие следы я видел тысячи раз, когда снег стаивает, а почва еще не оттаяла. Но подобраться к ним невозможно.

– Почему?

– Они слышат не через воздух, а через почву, грунт, скалы. Колебания от каждого твоего шага распространяются во много раз мощнее и дальше.

– А их можно подманить твоим ритмом?

– В принципе, да. Но я не передам его.

– Почему?

– Пусть нетронутое подольше таким и остается.

– Зачем ты это сделал сейчас?

– Новая практика.

– Как будешь ее развивать?

– Не знаю. Сама разовьется со временем. Важно было начать.

1998, 2000, 2006 Туннели

05.01.06

Где-то в подземном треугольнике «Театральная» – «Охотный ряд» – «Площадь революции» я постоянно плутаю, уезжаю не туда, возвращаюсь. Хотя, может быть, это начинается раньше – с «Курской», «Новокузнецкой» или «Кузнецкого моста». Бывало и в студенческие годы, когда «Театральная» еще была «Площадью Свердлова», а «Охотный ряд» – «Проспектом Маркса». Похоже, временные названия непринципиальны.

Обычно путаю переход и, не замечая этого, еду не в нужном мне направлении. Замечаю уже после кольцевой станции. Если выбираюсь на нужный радиус по кольцу, блуждания кончаются. Если через центр – могу и еще раз ошибиться.

В молодости легко списывал это на усталость, суету, задумчивость. Недавно в разговоре с коллегой выяснилось, что такое происходит не только со мной. Она объяснила свои блуждания тем, что заговорилась с подругой. Но была в ее рассказе одна важная для меня деталь: поехав в ненужном направлении, они с подругой встретили много «странных» людей. Я тоже всегда, когда ошибался, встречал много странных людей!

Помню, например, гротескного седого гражданина с очень надменным и презрительным выражением лица. «Встретимся в Большом театре!» – выкрикнул он, выходя из вагона. Кому?

Необыкновенно живой, как черная ртуть, африканский студент. Он несколько раз естественно метнулся из конца в конец вагона и настолько подавил всех своей энергетикой, что люди почувствовали себя разбитыми и старыми. Всех, да не всех. Сидящий в центре вагона бородатый мужик непроизвольно прокомментировал, легко перекрыв шум поезда густым классическим басом: «В черном теле – здоровый дух». Есть такое выражение «гомерический хохот». Хохот пассажиров стоял в вагоне до станции, на которой африканец выскочил и исчез в толпе.

Вот странная группа молодых людей. От них настолько веяло агрессией, что все почувствовали себя неуютно. И одеты они были вроде правильно, но очень необычно. При этом невозможно ничего сказать об этой необычности. Черные куртки, брюки, туфли… Вдруг все они уставились на меня и мою рыжую магаданскую знакомую. «Сейчас будет драка», – предупредила она шепотом. Но я этого не чувствовал. Наоборот, чувствовал, что ни им до нас, ни нам до них не может быть никакого дела. И действительно, через пару остановок, молодые люди вышли, оглядываясь на нас, и навсегда исчезли из нашего мира.