Свобода шамана

Владимир Серкин. Не шаманами, шаманами интересуются этнологи или социологи, а я заинтересовался одним человеком. Это произошло в 97-м году, когда я построил достаточно далеко от города свой охотничий домик. И волею судеб так оказалось, что единственный человек, которого называют в той местности Шаманом, жил в своей землянке примерно в двух часах ходьбы. А поскольку людей в том районе не то чтобы мало, а вообще нет большую часть года, то мы стали много общаться.

Татьяна Ткачук. Вы можете для слушателей «Свободы» его описать: как он выглядит, сколько ему лет?

В. Рост где-то 176, вес килограммов 85, выглядит, как ветеран из боевика. Лицо очень обветренное, жесткое. На первый взгляд ему можно дать от 45 до 60. Возраст национальные черты сглаживает. То, во что он одет, немножко портит образ Шамана. Последние три года он одевался в то, что я ему приносил. Когда он ушел в город, жил месяц у меня, он себе пошил [кое-что сшил]. Кстати, он мог бы быть хорошим модельером рабочей и спортивной одежды, очень функциональной [одежды].

Татьяна Ткачук. Скажите, Владимир, вот вы говорите: «Шаман придет, он может появиться». А куда он уходит в промежутках между тем, как вы его видите и имеете возможность с ним общаться?

В. Он сказал, что будет жить в большом городе и заниматься новыми практиками, которые во времена советской власти были недоступны. Когда я спросил, какими, он сказал: «Поработаю официантом или открою свой ресторан».

Татьяна Ткачук. То есть у него есть паспорт, он вполне социализирован, может устроиться на работу?

В. Паспорт он себе сделал, пока жил у меня в Магадане. Я потому и сказал, сколько [лет] ему на вид, [потому] что не могу сказать, сколько лет [ему на самом деле]. Знает города очень хорошо. Когда я его спрашивал, он сказал: «Знаю города лучше тебя. Так же, как лучше тебя знаю побережье, горы, тундру, потому что прожил там дольше тебя». А мне самому уже 48. Я действительно убедился, что он эффективно решает социальные задачи, в том числе те, которые не все современные люди решают.

Татьяна Ткачук. Скажите, кто вам вообще сказал, что он шаман?

В. Его все так называют.

Татьяна Ткачук. А может быть, он сам себя так называет?

В. Ему все равно, как его называют. Я его спрашивал, когда еще интересовался его отношениями с браконьерами, откуда [к нему] такое уважение, он говорил: «Я их иногда лечу и говорю, где что и сколько брать, чтобы они могли и в будущем году работать, и через год». Спрашиваю: «Тебе приятно, что тебя называют Шаманом?» – «Да хоть горшком назови…» На побережье, в тайге, в тундре достаточно много людей бывает или сезонно, или кочуют, все его знают, он всех знает, и все его называют Шаманом.

Татьяна Ткачук. Что вы имеете в виду, [говоря]: «Я полностью изменил свою жизнь»?

В. Не такие слова. Раньше жизнь была направлена на приоритеты социальные, на отношения с другими людьми, на связь с другими людьми. Сейчас больше думаю не о том, что называется самореализацией, а о том, что уже несовременно или еще несовременно (нехорошо звучит в устах ученого), – на связь со своим духом. И приоритеты изменились. Я не отказываюсь, чтобы не сложилось впечатление, что ушел в сторону отшельничества от социальных достижений, они постепенно накапливаются, но уже не как результат целенаправленной работы, а как побочный результат поиска того, что называю пока связью со своим духом.

Татьяна Ткачук. Расшифруйте, пожалуйста, что вы вкладываете в эти слова.

В. Вся современная психология и современная идеология воспитания направлены на самореализацию личности. А личность строится из отношений с другими. То есть человек направлен на отношения с другими людьми: или с близкими, или с «электоратом», если это «звезда» какая-то. И из тех людей, которые сейчас известны слушателям, практически никто не направлен на связь со своим духом, поэтому не могу никого в пример привести. Недавно в Хабаровске читал курс эзотерики в институте психоанализа, и там меня слушатели спросили по поводу одной техники, где нужно успокоиться. Спрашивают: «А что такое „спокойный человек?“» Я стал вспоминать всех известных мне знакомых, и вдруг сложился гештальт, понял, почему они спокойны. Потому, что делают то, что хочет их сердце. Может быть, когда человек делает не то, что должен, не то, что его двигает к достижению социальной престижности, а то, чего действительно хочет сам, что хочет его сердце, он разрабатывает свою связь со своим духом.

Татьяна Ткачук. А это не путь к эгоизму?