Свобода совести

Гораздо более суровые наказания законами Российской империи предполагались для «совратителей». Если таковой признавался виновным в «отвлечении» от православия в другое христианское исповедание, то следовало лишение всех прав состояния и ссылка в Сибирь или отдача в исправительные арестантские отделения (Уложение о наказаниях, ст. 187). В случае «отвлечения» в нехристианское исповедание вслед за лишением прав состояния следовала уже отправка «совратителя» на каторжные работы (от 8 до 10 лет), а если «отвлечение» сопровождалось насилием и угрозами, то срок наказания увеличивался до 12-15 лет.

Таким образом, можно констатировать, что применительно к РПЦ в России XIX столетия действовал принцип «всех впускать, никого не выпускать». Отсутствие возможности легальным путём покинуть православную церковь, перейдя при этом в другое вероисповедание, не говоря уж о возможности вневероисповедного состояния, российским законодательством не предусмотренного, порождало ситуацию, при которой формально принадлежавшие к РПЦ люди на самом деле относились к ней резко отрицательно, перенося свое недовольство и на самодержавие, санкционировавшее подобное положение вещей.

Ко второй группе, статусом ниже РПЦ, следует отнести «терпимые» исповедания. Иногда в научной литературе высказывается мнение (В. Е. Кучер) о наличии в России к началу XX в. пяти полностью легальных и признанных исповеданий — римско-католического, лютеранского, армяно-григорианского, буддистского и иудейского. Однако в УДЦИИ содержались также и уставы реформатских и гернгутерских общин, уставы шотландских и базельских колонистов, мусульман, караимов и др. Интересно, что отдельно выделялся образованный «с высочайшего соизволения» архангельский евангелический приход, но уставы, например, англикан и старокатоликов отсутствовали.

Это означало, что многих религиозных обществ, фактически действовавших в духовном пространстве Российской империи, юридически не существовало. Правда, иностранцам, в соответствии со ст. 44 Основных государственных законов, давалось право свободного «отправления веры» с ведома полиции. Никаких специальных правил, в соответствии с которыми можно было получить «высочайшее со

220

изволение» на зачисление в разряд «терпимых», не предусматривалось. Поэтому, как полагает М. А. Рейснер, в России практиковалась веротерпимость, основанная не столько на собственно религиозных, сколько на национальных признаках. Действительно, неправославные исповедания официально именовались «иностранными», в УДДИИ буддизм («ламайская вера») был назван религией, которую исповедуют «некоторые калмыки и буряты» (ст. 1673), армяно-григорианская церковь — церковью «народа гайканского» (ст. 1118). В ст. 45 Основных государственных законов речь, как уже отмечалось, шла о предоставлении возможности славить «Бога Всемогущего» именно народам, равно как и право на самостоятельный церковный брак даровалось «каждому племени и народу (курсив мой. — М. С.), не исключая язычников».

Такого рода национальная веротерпимость (обратной стороной которой являлись ограничения и гонения на старообрядцев и «сектантов», своим существованием нарушавших считавшийся естественным статус православия как единственно возможной религии русского народа) вытекала из достаточно умеренной национальной политики империи. Б. Н. Миронов выделяет несколько этапов в её развитии— до 1830 г., когда она была «толерантной к национальным особенностям и прагматической», переходный период середины века, и с 1863 г. — время форсирования курса на административную интеграцию национальных окраин, языково-культурную интеграцию в форме русификации. Однако изменения в национальной политике не приводили к пересмотру самого принципа терпимости в отношении «иностранных» вероисповеданий.

Вместе с тем «терпимые» исповедания обладали существенно меньшими правами по сравнению с «первенствующей и господствующей» РПЦ. Им категорически запрещался прозелитизм. Ст. 4 УДДИИ гласила, что духовные и светские лица неправославных исповеданий «строжайше обязаны не прикасаться к убеждению совести» лиц, не принадлежащих к их религии (См. также ст. 256, 1110). Ст. 216-217 «Уложения о наказаниях» предусматривали тюремное заключение за оскорбление лицами иностранных исповеданий православного духовного лица, причём даже если оно случилось и не во время богослужения. Если в православном храме «мир и тишину» была обязана «строго охранять местная полиция», то для охраны мест богослужения «иностранных исповеданий» «стража» отряжалась только «по требованию начальства» (ст. 10, 69 Устава о предупреждении и пресечении преступлений).

Кроме того, законом проводилось разграничение между «терпимыми» христианскими и нехристианскими вероисповеданиями. Пе

221