Свобода совести

кое прочтение понятия «светский характер образования»: «государственная школа не находится ни в административной, ни в финансовой зависимости от какой-либо церковной организации и не ставит своей задачей подготовку клириков». Отвергая общепринятое представление о том, что «светский» означает «нерелигиозный», «свободный от прямого религиозного влияния» (но не атеистический!), авторы отстаивают такой вариант развития, при котором светскими образовательными учреждениями не будут считаться лишь духовные семинарии, медресе и другие конфессиональные школы, а государственная школа может быть насыщена каким угодно количеством религиозных (не религиоведческих) дисциплин.

Наиболее интенсивно продвигаемый в последнее время такого рода «светский» предмет — «Основы православной культуры». Главным инициатором его внедрения выступает руководство РПЦ, неоднократно устами Патриарха Алексия II заявлявшее о фактическом неприятии принципа светского характера образования в государственных школах. Патриарх полагает такие «курсы, которые толкуют религию только как социальный феномен, отрицают чудеса», оскорбительными для православного христианина.

То, что РПЦ хотела бы внедрить в государственные школы, содержащиеся на деньги налогоплательщиков, среди которых есть и представители других конфессий, и неверующие, в качестве обязательного предмета курс, представляющий собой, по выражению А. В. Пчелинцева, сочетание православного богословия с элементами культурологии, ясно хотя бы из письма Патриарха епархиальным архиереям №5925 от 9 декабря 1999 г. В нём Алексий II весьма откровенно пишет: «Если встретятся трудности с преподаванием основ православного вероучения, назвать курс “Основы православной культуры”, это не вызовет возражений у педагогов и директоров светских учебных заведений, воспитанных на атеистической основе». Министерство образования, утвердив в 2002 г. тематический план данного предмета, предлагает в нём изучение таких сюжетов, как «Благодать», «Искупление», «Ересь, раскол, секты» и т. д. Ясно, что преподаваться будет не объективное знание о православии как одной из религий России, а православно ориентированный курс, что совсем не одно и то же. В настоящее время вопрос о преподавании «Основ православной культуры» остаётся нерешенным, хотя в ряде регионов его интенсивное включение в сетку учебных занятий как обязательного предмета уже началось.

Теперь представляется целесообразным рассмотреть отношение крупнейших христианских российских конфессий к свободе совести. РПЦ до середины 1990-х гг. ещё рассматривала свободу совести в

278

качестве позитивной ценности. В заявлении Патриарха и Священного Синода от 28 декабря 1996 г. говорилось, что свобода совести в России — реальная, а не декларированная, позволившая РПЦ, в сочетании с другими демократическими свободами «пробить серьёзную брешь в искусственно созданном средостении, отделявшем её от народа». Тут же с неудовольствием констатировалось, что «свободу действий» получили и «откровенно разрушительные силы», в числе которых оказались не только «неорелигиозные течения» и «оккультизм», но даже «эгоизм».

В дальнейшем ещё более очевидно стало проявляться стремление РПЦ стать «равнее других» российских конфессий, которое она готова в определённой степени распространить на «традиционные религии», к числу которых относятся, по её мнению, ислам, буддизм и иудаизм, но никак не католицизм или возрождающееся язычество. Уже говорилось о той роли, которую сыграло руководство РПЦ в подготовке Закона 97. Церковь постоянно обращается к государству с призывом выстраивать отношения с конфессиями с учётом их «общественной значимости». Такому влиятельному иерарху, как председатель отдела внешних церковных сношений митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, религиозная ситуация в стране видится следующим образом: «Мы должны забыть этот расхожий термин: многоконфессиональная страна. Россия— это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами».

В выступлениях Патриарха подчёркивается связка православно-сти и русскости, причем часто речь идёт о желательности закрепления «исторической связи между этносом и религией, культурой, образом жизни». РПЦ хотела бы зафиксировать сложившееся в позднесоветский период религиозное статус-кво, не посягая, по крайней мере официально, на те народы, которые она не считает находящимися в сфере своего традиционного влияния (ислам — татарам и кавказцам, буддизм —бурятам, лютеранство — немцам и финнам и т.д.), но и не соглашаясь считать нормальным явлением какую-либо неправославную активность среди русских. Патриарх решительно называет «деструктивной» прозелитическую деятельность, направленную не только на «людей, крещёных в Православии» (то есть в том числе —на православных лишь номинально), но и на тех, кто связан с РПЦ «историческими корнями», то есть неверующих и некрещёных, но русских.