Свобода совести

В ноябре 1789 г. церковные владения были национализированы, а затем пущены в продажу для погашения огромного государственного долга. Приобрела их в основном французская буржуазия, получив

131

тем самым весомый материальный аргумент в пользу собственной антиклерикальной позиции. В феврале 1790 г. как не приносящие «общественной пользы» были закрыты почти все монастыри.

В июле 1790 г. Учредительное собрание рядом декретов утвердило «Гражданское устройство духовенства». Согласно ему, все церковные титулы, кроме епископа и приходского священника, упразднялись. Духовенство становилось выборным, причем в процессе избрания могли принимать участие и некатолики, на которых распространялись гражданские избирательные права. Количество епархий во Франции уравнивалось с числом департаментов. Поскольку первых было больше, чем последних, «лишние» епархии просто ликвидировались. Утверждение епископов папой отменялось: отныне епископы должны были просто уведомлять Рим о своем избрании и обращаться к папе для подтверждения «единства веры». Наконец, духовенство полностью переводилось на содержание государства. Напрасно епископ Буажелен доказывал, что порядок духовного управления «установлен апостолами, и никакая человеческая власть не имеет права его касаться». Духовенство, значительная часть которого на этом этапе если и не поддерживала полностью революционный процесс, то и не являлась пока его активным противником, колебалось: соглашаться или нет с подобными новшествами? Но когда в ноябре 1790 г. Учредительное собрание потребовало от духовенства принесения, под угрозой отставки, специальной присяги «гражданскому устройству», в церкви произошел раскол.

Подавляющее большинство епископов (126 из 130) и более половины священников отказалось приносить присягу, тем более что и папа Пий VI осудил «гражданское устройство». Тогда в ноябре 1791 г. декрет Законодательного собрания, пришедшего на смену Учредительному, лишил «неприсягнувших» священников и епископов государственного содержания, гражданских прав и возможности отправления культа, одновременно разрешив их высылку из страны. Таким образом, майский 1791 г. декрет о свободе совести, допускавший свободное совершение во Франции как иудейского и протестантского, так и обоих видов католического (осуществляемого присягнувшими и неприсягнувшими священниками) богослужения, и Конституция

1791 г., предоставлявшая каждому право свободно отправлять тот культ, которому он следует, в значительной степени превратились в мёртвую букву.

Все эти меры имели следующие последствия. Во-первых, навязывание Церкви Франции «гражданского устройства» означало её превращение в полностью контролируемое государством учреждение. Такая политика далеко превзошла «иосифизм» и вместе с тем

132

логически вытекала из рассуждений Вольтера и Г. Рейналя. Она с неизбежностью привела к разрыву с Римом. Религиозная свобода, право церкви на самоорганизацию и управление в соответствии с канонами были грубо попраны. Во-вторых, «гражданское устройство» вело к закономерному расколу во французском католицизме, выталкиванию вначале «неприсягнувшего», а потенциально и почти всего духовенства в лагерь противников революции.

Характерно, что после падения монархии 10 августа 1792 г. борьба с так называемой «контрреволюцией» начинает всё в большей степени ассоциироваться с борьбой с католицизмом и даже религией как таковой. В начале сентября, когда в ходе начавшейся войны с Австрией и Пруссией возникла угроза падения Парижа, толпа учинила так называемые «сентябрьские избиения». Из тысячи перебитых в парижских тюрьмах людей более трети составляли священники: или отказавшиеся от присяги, или просто «подозрительные». Всё чаще парижский плебс провозглашал лозунг «смерть попам!».

«Конституционная церковь», несмотря на государственную поддержку, так и не завоевала сколь-нибудь значительного авторитета и не могла считаться опорой революционных правительств. В сентябре

1792    г. Законодательное собрание изъяло из её ведения составление актов гражданского состояния и передало его муниципалитетам, был разрешён развод. Однако до отделения церкви от государства дело не дошло.