Свобода выбора фатальна

Он помнил её удивлённые широко распахнутые глаза, вероятно, он чем-то поразил и даже испугал ее, рассказывая о своей слабости чисто психологической – плохо скрываемой научной амбициозности. Она несколько раз подымала палец, намекая, мол, неплохо бы вернуться к раскрытию этой темы. Но он не торопился всё раскрывать сразу. Тогда в Ялте на набережной, как на духу, как на исповеди, он многое рассказал Лере, чтобы хоть она что-то поняла в нем, его мучениях, его метаниях. Как он старался проще и яснее объяснить, что за фасадом блестящих презентаций, конференций, симпозиумов для научного работника жизнь, в основном, сермяжна и банальна в своей повседневности и рутине… А в Ялте перевел разговор на бытие его собственных аспирантов, оказавшихся в Долине, осевших там волей судеб.

Как на следующий день после встречи с Петровичем за Брагиным в гостиницу заехал его бывший аспирант, а ныне обладатель «грин-карт» Гена, чтобы отвезти его на уикэнд к себе в Кремниевую Долину. У Брагина четверо его бывших защитившихся аспирантов: Алексей, Андрей, Гена, Сергей осели в разных полупроводниковых и компьютерных фирмах Долины. С одной стороны, он испытывал гордость за своих ребят – все они были на хорошем счету в своих знаменитых американских фирмах, печатались в ведущих американских и международных научных журналах. При этом заколачивали немыслимые по российским меркам деньги, хотя там все это воспринималось, как само собой… Поскольку рабочие места разработчиков новейших микроэлектронных технологий и информационных систем в Долине относились к самым высокооплачиваемым в мире… Накупили в кредит на двадцать пять лет классные коттеджи под полмиллиона баксов, по паре престижных автомобилей на семью и все такое прочее… Ребята вписались в стремительный вираж истории, как летчики «Фантомов» в праздничную феерию Фриско…

Но Брагина мучили другие вопросы – а стоило ли было вписываться, почему некогда великая страна на своем собственном крутом вираже истории вытолкала свои высококлассные научные, инженерные кадры, таланты за границу, почему разбойно свистнула своим «яйцеголовым» – спасайся, кто как может? Столько лет держала их и других «яйцеголовых» взаперти, за секретной пазухой, берегла для грандиозных космических дел, пестовала, холила выделяла, кормила заказами, и вдруг, похерив все престижи и табели о рангах, ни за понюх табака бросила всех их, ученых и инженеров, из огня да в полымя безденежья и безысходности…. Утечка мозгов, утечка умов, «Brain Drain» – будь все неладно… И мозги потекли со страшной силой, с напором молодости и таланта, во все открытые и полуоткрытые родные двери, во все обнаруженные и пробуравленные щели «реформируемого Отечества…

– Зачем же ты их отпустил своих аспирантов? Ведь по старым советским понятиям, как мне говорил покойный отец, научная школа аспирантов, защитившихся кандидатов и докторов является пропуском в Большую Академию… – Лера блеснула зелёными глазами. – Ты говорил о своей амбициозности – ты, что не хотел стать членкором и академиком?

– Я многажды академик, – сострил Брагин, – какая разница, быть академиком Большой Академии и получать там стипендию или кучи общественных академий без стипендии. Всё равно стипендий и государственного финансирования не хватит на развитие прорывных проектов, а инвесторов ищи-свищи, а я находил – с миру по нитке

Она удивлённо хлопала глазами, ничего не понимая. Наконец, она собралась с мыслями и сказала, к месту вспомнив своего покойного отца:

– Ведь папа тоже несколько раз избирался в академию по математическому отделению… Перед смертью он, говорил, что на этот раз его должны избрать непременно… Ему так академик-секретарь говорил конфиденциально, мол, всё у него к выборам срослось… Отец шутил, членкор и академик могут после избрания ничего не делать, палец о палец не стукнуть, а получать пожизненно 250 и 500 рэ, соответственно, в АН СССР… А он хотел ещё многое сделать, да не успел…

– Видишь, какая ты подкованная, все ставки, позиции и амбиции знаешь в Академии, – Брагин горько усмехнулся. – Сейчас я тебе одну новеллку из собственной жизни расскажу, разумеется, не для передачи во внешний эфир… На моей второй защите, уже после единогласного голосования ко мне подошёл главный учёный секретарь Академии, член совета, академик, и выразил, как мне показалось, своё искреннее восхищение моей работой. Ещё бы, семь десятков отзывов, все положительные, внедрение работы в пару дюжин ведущих организаций МЭП, МРП, МОМ. Говорит, вы идеи многоуровневого моделирования, оптимизации и идентификации вывезли из зарубежной стажировки? Где вы стажировались, в Стэнфорде, Калтехе, ЭмАйТи? Я, потупив глаза, отвечаю, мол, ни разу не был за рубежом даже туристом. Он глаза округляет, у вас же первая работа такого уровня в мире. А я в ответ, само собой, хуже не можем, а лучше нас никто не сумеет. Он меня обнадёживает, так мы же вас, честное слово, на первых текущих выборах в членкоры проведём. Я развожу руками, говорю, мол, я не против. Хотел сказать: «Ловлю вас на честном слове», да постеснялся…