Свобода выбора фатальна

– Вот это да, – ахнула Лера, – я знаю, о ком ты говоришь. У него любопытная аббревиатура МИМ. Он отцу тоже говорил об избрании, что под него место выделено… Только отец-то умер перед самыми выборами… А ты-то… Чего же?..

– Слава Богу, пока живой, – рассмеялся Брагин не к месту. – На тех выборах в членкоры меня в первый раз прокатили… Потом контрреволюция в 1991-м, избирался тогда сразу в аки, тоже прокатили… А когда в третий раз катанули после расстрела Дома Советов, тогда я задумался о том, что моя научная независимость и свободомыслие дорогого стоит и порождает излишнее сопротивление в академической карьере…

– Как же ты…

– Выдержал, как должное, с ледяным спокойствием… – Брагин покачал головой и тихо выдохнул. – От этого не ожесточаются и не ломаются люди, верящие в свое предопределение и предназначение. Понятно, что умерший академик, наш директор института меня не мог поддержать, понятно, что за академическими коврижками всегда существует слоновник с локотками коллег-соперников. Только я воспользовался советом классика-вождя Ильича: резко развернуться и переключиться с одной задачи на другую… Сразу со времён капиталистической контрреволюции я, оставаясь завлабом в академическом институте и профессором кафедры, организовал одну фирму, нацеленную на разработку конкурентоспособных наукоёмких продуктов (КНП), стал там гендиректором и занялся организацией и разработкой микро-производства систем на кристалл на земле и в космосе – помимо традиционного направления САПР и комплексного моделирования систем.

– Я о твоем новом направлении немного наслышана… Там всё было достаточно закрыто…

– Никаких серьёзных подписок я не давал, вся интеллектуальная собственность лично моя… Какие-то ноу-ху с коллегами совместно объединили, с теми, кого я сам лично выбирал… Понимаешь, полная свобода выбора, разумеется, при дикой ответственности и конфиденциальности…

– С военными и закрытыми организациями, само собой… Мой отец с мамой тоже для обороны много чего рассчитывали. Понимание есть…

– Это хорошо, что понимание есть, – снова усмехнулся Брагин, – только для меня особо важным стало то, что я решился ещё одно резкое переключение сделать, в диалектических традициях Ильича. Соединить мои наработки по космической теме производства систем на кристалле и на пластинах при абсолютном вакууме, невесомости, радиациях в поясах Аллена, перепаде температур от азотных и гелиевых, до разогрева на солнце и сверхвысоких температур… Это задачи с принципиальным опережением на полвека, а то и на век… Даже создание квантового компьютера на экзотических или традиционных ультрачистых материалах экономически эффективней изготовлять в космосе с роботизацией абсолютной, как у меня в защищённых ТЭО на космических станциях, безлюдных спейсфабах, а не на земле с искусственно поддерживаемой чистотой среды и технологических процессов… А перед этим новым проектом, перед ещё одним резким переключением научной деятельности – по Ильичу – я распустил моих первых аспирантов-кандидатов… Мог бы каждому кислород перекрыть, ибо каждый так или иначе был причастен к закрытым работам и моим личным ноу-хау. Но всё сделал, чтобы дать им новое дыхание и развитие, раз какие-то силы моему академическому продвижению препятствуют… Ребята ведь ощущают, что их шефа затирают, так и им хода не дадут, затирать начнут в чисто русских традициях…

Глава 32

Пели петухи в Гурзуфе весело и задорно. Рано утром, как и было договорено ночью, при первых петухах они с Лерой уже заплыли в море. Брагин был в восторге от того, что Лера обожает море и не боится заплывать далеко.

– Мы одни в море, разве это не прелесть! – Воскликнула Лера. – У нас куча времени для морских утренних купаний и далёких заплывов, хоть за горизонт…

– За горизонт, так за горизонт с любимой… Нам везёт, потому что настало время для серьёзного разговора прямо в море, которое оказывает на тебя преобразующее, благосклонное, живительное действо…

– Не без этого…

– Тебе это надо знать, ибо ты попала в мою орбиту, а с творческими людьми, попавшую в орбиту моего притяжения, с кем я плотно работал происходят странные и даже опасные вещи…

– Ты имеешь в виду профессора Виктора Михайловича… Всю эту удивительную историю с женитьбой его сына Ивана, благодаря моему участию в судьбе молодых…

– В том числе… Я тебе был премного благодарен, ты сделала им всем и мне, разумеется, чудный подарок, даже не подозревая о чуде подарка, метаморфозе человеческих судеб за этим…