Свобода выбора фатальна

Брагин с каким-то тайным умыслом рассказывал Лере о том, как они смеялись над тем, что его аспиранта Гену Бушина новые американские коллеги напрочь отказались называть его полным именем «Геннадий» за слишком длинное по их понятиям словосочетание из трех слогов. Программисты сначала допытывались: «Как тебя называют самые близкие друзья и девушки?». Тот отвечал, естественно: «Гена». Те поразмышляли вслух – «Это уже получше – два слога. Но это хорошо только для визитной карточки, измени в ней свое имя на «Gene». А мы тебя будем звать еще короче в один слог, как хочешь, на выбор – «Джен» или «Ген». Да и фамилия у тебя подходящая, президентская – будешь теперь «Буш». Это к тому, рассказывал Гена, что большинство исследователей, разработчиков микросхем, математического обеспечения, программисты на фирмах Долины – выходцы из Тайваня, Японии, Южной Кореи, Индии, Европы, стран бывшего СССР с больно длинными именами и фамилиями. Всех укорачивают, всех режут под корень. Прав был незабвенный Козьма Прутков – зри в корень… Бизнес, финансы, топ-менеджмент – все в руках деловых американцев с короткими, но полными именами и фамилиями, а всю черновую работу, дизайн на всех уровнях разработки делают приезжие с сокращенными корневыми именами. Ведь песок, стекло – это кремний, нынешний двигатель мировой электроники, скоро и промышленный графен с другими материалами и композитами подтянется, программы, математическое обеспечение – воздух… Одним слово, пишем, как дышим…

В чем суть самой Америки «летчиков и маргиналов»? Сегодня благодаря микрочипам – микропроцессорам «Интел» и математического обеспечению фирмы «Майкрософт» Гейтса работают большинство персональных компьютеров земли. Ничто так быстро – в один присест, «в один слог», в одно дыхание цивилизации – не изменили лик планеты, как персоналки, ноутбуки, смартфоны с микропроцессорами, мобильники.

Как легко и весело думалось Брагину в своём полете лётчика Фриско, ничего не было страшно, так хотелось работать, несмотря на предчувствие, предощущение конца, своего персонального конца. Может, хватит торговать одними внутренними «природными» ресурсами и пылить направо и налево имеющимися мозгами, может, хватит примитивно спекулировать и плодить спекулянтов, олигархов, по сути маргиналов, и, конечно же, не летчиков? Но ведь идеям нужно прорываться на свет – в борьбе и страданиях «переходной экономики» – через наукоемкие технологии, продукты, конкурируя на рынках мировой экономики знаний.

Смертельную близость завершения своего земного пути чуяла не только Лера, но и Брагин. «Все же живу предчувствием победы и любви, когда уверовал в себя и готов начать все сначала» – иногда думал Брагин и почему-то всегда настораживался, как одергивал себя. Только всегда своим подаренными советами и свежими старался вдохнуть в своих учеников-последователей новые надежды, разбудить их новые молоды дремлющие пока силы. Ну и что, его не будет, а те, кого он выпестовал, разовьют его идеи, своими собственными идеями, мыслями и свершениями все и вся переплюнут. Что его ученики, назло всем силам и обстоятельствам, смогли бы на современных чкаловских ястребках проскочить под мостом Фриско.

Начать разбег, чтоб разинули рты все маргиналы Фриско и потеснились на земле и небе лихие американские летчики. Разогнаться и проскочить под Золотым Мостом в новую технологическую эру нового техноэкономического уклада – пусть вверх тормашками, шасси вверх, под железяки «Золотых Ворот» – чиркнув синими кабинами по глади залива, прорваться в утро надежд и их свершений русскими чкаловскими летчиками божьей милостью. Зачем? А вот затем, чтобы наших знали. А вдруг это он, именно он, которому уже «за сороковник», рванет ястребком ввысь и покуражится над здравым рассудком, проскочив, задрав кверху шасси, под висячим мостом, – разумеется, не наяву во Фриско, а в своем деле, в большой науке, выполнив свое предназначение и странное мистическое предопределение?..

Предчувствие не подводило Брагина: дважды после возвращения из Фриско у него в Шереметьево выяснилось, что потерян еще в Америке весь его багаж: в первый раз с подарками ребят-аспирантов из Долины, потом багаж с книгами и журналами. Нарочно не придумаешь. Впрочем, какой это удар судьбы с потерями багажа? Потом долетит багаж, не исчезнет окончательно, подумаешь, кто-то там пороется… А крупные удары будут посильнее и скоро, так ему подсказало предчувствие. И он сжался и приготовился чуть ли не ко всему на свете… Брагин до сих пор был удивлен, что в первый раз, возвращаясь из Фриско, долетел целым и здоровым до Москвы. Вещи украли или задержали надолго – ну, и черт с ними. Тогда и мыслей задних у него не могло возникнуть, что украли багаж ради злополучных флэшек, к которым уже подкатывался с чьей-то наводки Петрович – «до инноваций»