Свободная. Знакомство, свидания, секс и новая жизнь после развода

Она собирает разбросанное по примерочной белье, а меня переполняет благодарность к этой женщине, которая была так внимательна и заботлива. Говорю ей спасибо и объясняю, как меня трогает доброта незнакомых, казалось бы, людей. Она отвечает, что это ее работа, но я поправляю, что ее работа заключалась лишь в том, чтобы просто подобрать мне подходящий бюстгальтер, а не в том, чтобы рассмешить меня или войти в мое бедственное положение, а затем подбодрить.

— Ох, милочка, — говорит она, обнимая меня, — мне давно не было так весело с покупательницей. Отрывайтесь вовсю, раз у вас теперь полигамия. Заходите как-нибудь — расскажете, понравились ли им ваши новые бюстгальтеры.

Глава 31. Свечи по доллару

В субботу утром Марк присылает сообщение, чтобы узнать, во сколько приеду, и на мой вопрос, что принести с собой, предлагает захватить испанское красное вино к сырным и мясным закускам, которые он готовит. Отправляюсь на метро в ту часть Бруклина, в которой еще ни разу не бывала. Это по большей части жилой район, вдоль улиц — стройный ряд викторианских домов с широкими парадными крыльцами. Его квартира находится на небольшой улице с магазинчиками, и я несколько раз прохожу ее от начала до конца, прежде чем нахожу нужные цифры, неровно расположенные на грязной, обветшалой металлической двери. На первом этаже магазин футонов, который явно сохранился здесь с начала времен, — неужели люди до сих пор покупают футоны?

Поскольку у Марка сломан дверной звонок, он попросил позвонить по телефону, когда приеду, что я и делаю: сообщаю, что полюбуюсь матрасами, пока он спускается. Через пару минут дверь распахивается, и на пороге появляется девочка-подросток с тележкой, доверху набитой грязным бельем. Она застенчиво улыбается мне, и за ее спиной я замечаю Марка.

— Это моя дочь, — говорит он, и мы обмениваемся приветствиями. — Она идет в прачечную.

Он подгоняет ее взглядом и кивком, и девочка удаляется. Перегруженная металлическая тележка громыхает за ней по неровному тротуару. Марк придерживает дверь, и я поднимаюсь за ним по двум длинным лестничным пролетам к узкой площадке, заваленной обувью. Скидываю свои ботинки на каблуках и оставляю их в общей куче, разом потеряв сантиметров пять роста. Вхожу в квартиру, напоминающую вагон. Она маленькая и темная, с окнами на две стороны: с одной стороны — его спальня, с другой — кухня и комната дочери. Узкая гостиная между ними — вовсе без окон и еле освещена. Зато здесь симпатичная мебель и мягкие ковры. Чувствуется, что жилье временное — странно для успешного адвоката на самом взлете. Нет, я, конечно, сноб, но дело в том, что квартира недостаточно хороша не для меня, а для него.

Он приводит меня в кухню, где принимается нарезать багет и выкладывать на блюдо чоризо и полоски сыра. Снова борюсь со снобизмом, в ужасе глядя на вакуумные упаковки, с которых даже не сняты ценники. В последнее время мой брат подтрунивает надо мной, укоряя, в какую «буржуйку» я превратилась. Пусть я и кажусь простушкой, но у меня есть загородный дом, внедорожник и квартира внизу Пятой авеню. Да, я не прочь сэкономить: с удовольствием покупаю одежду и посуду в комиссионках, дешевый шампунь и обновляю этот ассортимент, только когда Тина уговаривает попробовать одну из ее парижских штучек. Но в том, что касается еды, книг и отелей, я непримирима, хотя и стесняюсь этого.

Закончив сервировать закуски, он просит меня захватить вино и перебраться с ним в гостиную. Мы усаживаемся на небольшой диван и болтаем. Марк придвигается ко мне ближе и отставляет свой бокал.

— Ты действительно такая красивая, — говорит он. — Как же я счастлив, что Джилл дала мне твой номер. Она уверяла, что ты умираешь от нетерпения познакомиться, но сейчас мне кажется, что все должно было быть наоборот и умирать от нетерпения должен был я.

Мне сложно удержаться от смеха, вспоминая, как доктор Б. выпрашивала у меня драгоценный номер, потому что Марк уже подпрыгивал от нетерпения. Она не покладая рук работала на оба фронта ради того, чтобы это свидание состоялось.

Через несколько минут — блюдо все еще остается нетронутым — он наклоняется ко мне и целует, продолжая бормотать о том, какая я красивая и как ему повезло оказаться рядом. Нас спугивает шум у входной двери, и мы резко отстраняемся друг от друга. Мгновение спустя через комнату на цыпочках пробирается его дочь, рассыпаясь в извинениях, что-то забирает и снова исчезает. Марк снова подсаживается поближе. Я отодвигаюсь, переживая, что дочка может вернуться, тогда он отводит меня в свою спальню и закрывает за нами дверь. Двуспальная кровать с массивным каркасом красного дерева покрыта потертым лоскутным одеялом. На комоде в ряд стоят рамки с фотографиями его детей и несколько свечей, которые он тут же зажигает со словами: «В этом вся прелесть жизни рядом с магазином “Всё по доллару” — там найдется что угодно». С тоской вспоминаю о № 6 с его тщательно подобранным постельным бельем и дорогими, изысканными ароматизированными свечами ручной работы.