Свободное владение Фарнхэма

— Карен, спусти пары. Но почему, Барбара? Я молод. Я здоров. К тому же не исключено, что у меня когда-нибудь появятся клиенты. А пока мы могли бы прекрасно перебиваться и на вашу зарплату.

— Нет, Дьюк. Я полностью согласна с вашим отцом.

— Что?

— Вернее, следовало бы сказать, что мой отец согласен с вашим. Не знаю, носит ли сейчас мой отец приемник в ухе, но уверена, что он внимательно слушает обычное радио. Дьюк, в нашей семье даже машины снабжены НЗ на случай войны.

— Серьезно?

— В багажнике моей машины, что стоит перед вашим парадным входом, той самой, на которой мы с Карен приехали сюда из школы, как раз лежит такой набор. Его приготовил мой отец еще тогда, когда я поступала в колледж. Папа относится к этому очень серьезно, и я тоже.

Дьюк Фарнхэм открыл было рот, но, так ничего и не сказав, закрыл его.

— Барбара, что же включил в этот набор ваш отец? — поинтересовался Хьюберт Фарнхэм.

— О, множество вещей. Десять галлонов воды. Продукты. Большую канистру бензина. Лекарства. Спальный мешок. Ружье…

— Вы умеете стрелять?

— Папа научил меня. Лопата. Топор. Одежда. Да, еще радио. Но не это главное. Самым важным, как он всегда считал, был вопрос: «Куда?» Если бы я оставалась в школе, то отец наверняка счел бы оптимальным вариантом подвал. А здесь, скорее всего, он посоветовал бы мне как можно дальше забраться в горы.

— В этом нет никакой необходимости.

— Почему?

— Наш отец имеет в виду, — растолковала Карен, — что в случае чего вы сможете укрыться вместе с нами в нашей дыре.

Барбара вопросительно посмотрела на хозяина дома.

Тот объяснил:

— Речь идет о бомбоубежище. Мой сын называет его «Каприз Фарнхэма». Мне кажется, что там вы будете в большей безопасности, чем в горах, особенно если учесть тот факт, что всего в десяти милях от нас расположена база стратегических ракет. Поэтому, как только раздастся сигнал тревоги, мы укроемся в убежище. Правильно, Джозеф?

— Да, сэр! Если так, то я согласен оставаться у вас на жалованье.

— Черта с два! Увольнение произойдет, и сразу же, после того как прозвучит сирена. С этого момента платить уже будешь ты.

— Мне тоже придется вносить свою лепту? — спросила Барбара.

— Конечно. Мытьем посуды. Каждому придется что-нибудь делать. Даже Дьюку.

— Меня можно сбросить со счетов, — мрачно сказал Дьюк.

— Не бойся, у нас не так уж много посуды, сынок.

— Я не шучу, отец. Хрущев заявил, что похоронит нас, и ты всеми силами стараешься, чтобы именно так и произошло. Я не собираюсь замуровывать себя заживо в какой-то дыре.

— Как вам будет угодно, сэр.

— Сыночек! — Грейс отставила чашку. — Обещай мне в случае налета укрыться вместе с нами в убежище. — На глазах ее блеснули слезы.

Молодой Фарнхэм некоторое время упорно молчал, затем вздохнул:

— Если это действительно начнется — я имею в виду, если прозвучит сигнал тревоги, потому что никакого налета быть не может, — я, так и быть, полезу в вашу дыру. Но сделаю я это, отец, только ради спокойствия матери.

— Просто ты должен помнить, что место для тебя там всегда готово, — заметил отец.

— О'кей. А теперь давайте перейдем в гостиную и перекинемся в карты — только уговор: о войне больше ни слова. Годится?

— Согласен. — Мистер Фарнхэм поднялся и предложил руку супруге. — Дорогая…

В гостиной Грейс Фарнхэм наотрез отказалась играть.

— Милый, у меня совершенно нет настроения. Ты уж, пожалуйста, составь компанию молодым людям и… Джозеф! Джозеф, принесите мне еще немного кофе. Ройяль, разумеется. Не смотри на меня так, Хьюберт. Ты ведь прекрасно знаешь, что мне только это и помогает.

— Может быть, тебе лучше принять милтаун, дорогая?

— Я терпеть не могу всех этих лекарств. Куда лучше мой любимый напиток.

Они разбились на пары. Дьюк печально покачал головой:

— Бедная Барбара! Играть вместе с нашим отцом… Сестра, ты предупредила ее?

— Оставь свои предупреждения при себе, — посоветовал Фарнхэм.

— Но она имеет право знать. Барбара, молодящийся грабитель, сидящий напротив вас, настолько же оптимистичен в бридж-контракте, насколько несимпатичен в… кое в чем другом. Так что ждите подвохов. Если у него на руках окажутся плохие карты…

— Замолчишь ты когда-нибудь, Дьюк, или нет? — Хьюберт начал проявлять первые признаки раздражения. — Барбара, какую систему вы предпочитаете? Итальянскую?

Она широко раскрыла глаза:

— Единственное, что я знаю итальянское, так это вермут, мистер Фарнхэм. Я играю по Горену. Ни плохо, ни хорошо. Руководствуюсь этой книгой, да и только.

— Ну что ж, по книге так по книге, — согласился Хьюберт.

— По книге, — эхом отозвался его сын. — Вопрос только в том, по какой? Ведь отец больше всего склонен следовать советам «Альманаха фермера», особенно когда у противника плохие карты. Тогда он принимается удваивать и вторично удваивать ставку. А потом сами увидите, чем это кончится. И уж если начнете ходить с бубен…

— Канцлер, — прервал его отец, — может быть, вы все-таки соизволите взяться за карты? Или вы желаете, чтобы я вбил их вам в глотку?

— Я успел обо всем предупредить, — невозмутимо продолжал Дьюк, — не приправить ли нам игру чем-нибудь остреньким? Например, по центу за очко?