Свободное владение Фарнхэма

Не считая изменения по склонениям, согласно статусу, Хью находил, что этот язык очень прост и логичен. В нем не было неправильных глаголов и порядок слов в предложении был неизменен. Возможно, когда-то его намеренно привели в порядок. По словам, таким, как: «симба», «баана», «вазир», «этаж», «трек», «онкл», Хью предполагал, что корни его лежат в нескольких африканских языках. Но это не имело значения — это была «Речь», и, по мнению его учителей, она была единственным языком, который использовался во всем мире.

Ко всему прочему часть слов в языке была двойной, одно из слов использовалось Вышестоящими в разговоре с нижестоящими, синоним его, с совершенно другим корнем, использовался нижестоящими в разговоре с Вышестоящими. Нужно было знать оба слова — одно, чтобы использовать его в разговоре, другое, чтобы распознать его в речи Вышестоящего.

Произношение сначала давалось ему с трудом, но уже к концу первой недели он довольно неплохо чмокал губами, щелкал языком, мог выдержать посреди слова необходимую паузу, различать на слух и произносить настолько малоразличимые звуки, что раньше он и не подозревал об их существовании. На шестнадцатый день он уже свободно болтал и даже начинал думать на новом языке, так что хлыст обжигал его довольно редко.

На следующий день к вечеру лорд Протектор послал за ним…

6

Несмотря на то что в этот день его уже купали, Хью пришлось помыться еще раз. Затем его смазали ароматным кремом и выдали свежее одеяние и только потом проводили в покои лорда. Здесь ему, следующему по пятам за Мештоком, пришлось преодолеть несколько приемных с секретарями, после чего они оказались в огромной, роскошно отделанной приемной.

Самого лорда еще не было. Зато он увидел Джозефа и Дока Ливингстона.

— Хью! Как здорово! — воскликнул Джо и бросил Главному управляющему: — А ты свободен.

Мешток поколебался и, попятившись, вышел. Джо, не обращая на него внимания, взял Хью под руку, подвел его к дивану и усадил.

— Как я рад тебя видеть! Садись сюда и поболтаем, пока нет Понса. Ты прекрасно выглядишь.

Док Ливингстон потерся о лодыжки Хью, замурлыкал и улегся рядом с ним.

— Со мной все в порядке. А кто такой этот Понс? — Хью почесал кота за ухом.

— Ты разве не знаешь, как его зовут? Я имею в виду лорда Протектора. Хотя, конечно, я мог бы сам догадаться. Так вот, это одно из его имен, которое используется только в узком семейном кругу. Но это все ерунда. Лучше расскажи, как с тобой обращались?

— В принципе, неплохо.

— Еще бы! Понс распорядился, чтобы тебе ни в чем не отказывали. Если что-нибудь будет не так, ты мне только скажи. Я все улажу.

Хью поколебался.

— Джо, тебе приходилось хоть раз испытывать на своей шкуре действие хлыста?

— Мне? — удивился Джо. — Конечно, нет. Хью, неужели они наказывали тебя? Ну-ка, скинь этот дурацкий балахон и дай мне взглянуть на тебя.

Хью покачал головой.

— На мне нет никаких следов. Но мне это не нравится.

— Но ведь если тебя секли без причины… Хью, понимаешь, Понс как раз этого совершенно не выносит. Он очень гуманный человек. Все, что ему нужно, это — дисциплина. Если же кто-нибудь — любой человек, даже Мешток, — был неоправданно жесток по отношению к тебе, то он получит свое.

Хью задумался. Учителя вызывали у него симпатию. Они обучали его языку и посвящали в таинство употребления речевых стилей.

— Нет, Джо. Мне вреда не причиняли. Просто на ум пришло.

— Рад слышать это. Да и вообще, наверное, особенно жаловаться было бы и не на что. Я еще понимаю — тот жезл, который носит Понс, им можно убить человека на расстоянии футов сто. Чтобы научиться пользоваться им слабо, нужно долго тренироваться. А те игрушки, что у слуг, это просто погонялки, ни на что больше не годные.

Хью решил больше не оспаривать мнения Джо о погонялках, ему нужно было узнать кое-что более важное.

— Джо, а как остальные? Ты видел их?

— О, с ними все в порядке. Кстати, ты слышал насчет Барбары?

— Ни черта я не слышал! Что с Барбарой?

— Не волнуйся, не волнуйся. Я хотел сказать, слышал про ее детей?

— Ее ребенка?

— Детей. У нее близнецы, совершенно одинаковые. Родила неделю тому назад.

— Ну и как она? Как она себя чувствует? Отвечай!

— Легче, легче! Лучше и быть не может. Само собой. Ведь они тут в медицине намного опередили нас, и у них и слыхом не слыхивали, чтобы при родах умерла мать или дитя… — Джо внезапно помрачнел. — Просто страшно досадно, что они не наткнулись на нас чуть раньше. — Затем он просветлел: — Барбара говорила мне, что если у нее будет девочка, то она назовет ее Карен. А когда оказалось, что у нее мальчики-близнецы, она того, что постарше на пять минут, назвала Хью, а младшего — Карл Джозеф. Здорово, правда?

— Я польщен. Так, значит, ты видел ее, Джо? Я тоже должен повидаться с ней. И немедленно. Как бы устроить, а?

Джо был удивлен.

— Но это невозможно, Хью. Да ты и сам должен понимать.

— А почему это невозможно?

— Но ты же не оскоплен, вот почему. Просто невозможно, и все.

— О, Господи…