Свободный танец в России. История и философия

Построенные на строжайшем учете механики человеческого тела, они выворачивают наизнанку обычное впечатление от танца. Здесь женское тело в жестоких и жутких плетениях, изгибах, вывертах перебрасывается через плечо, стягивается в петле, ломается. Падает, его бросают, тащат за волосы. Не любовный лепет, не танец-мотыльковое порханье, — но жуткий шаг и ход человеческого телесного механизма в борьбе и вызов, схватки, танцевальный крик, стон, мучительство, эротика[634].

Восьмого января 1924 года ночной пожар уничтожил все декорации и часть костюмов Мастфора. На старом месте театр не был возобновлен. Фореггер стал сотрудничать с «Синей блузой» — агит-театром Пролеткульта, а его «актеры-лаборанты» преподавали тафизтренаж в рабочих клубах. Там «механические танцы» пришлись ко двору больше, чем пластика. Клубным работникам уже грезились целые «полки́ молодежи» и массовые действа, «связанные с элементами человеческой машины и требованиями производства»[635]. Танцы машин в исполнении «мягкокостных юношей и девушек» были самыми популярными номерами рабочего театра «Синяя блуза». И все это — в обстановке разрухи и только начинавшегося НЭПа. «Если бы этот танец танцевали наши заводы, он был бы очарователен, — иронизировал Анатолий Мариенгоф. — Интересно знать, сколько еще времени мы принуждены будем видеть его только на эстрадах ночных кабачков?»[636]. Критик Черепнин подхватывал: «Какая ирония — в обстановке примуса исповедовать настоящий американизм — только на танцевальной эстраде!»[637]. Однако вскоре появилась надежда увидеть функционирующие машины и производительный труд и на фабриках. Развернулась кампания за НОТ — «научную организацию труда», — призванная сделать производство по-американски эффективным.

НОТ и НИТ

В феврале 1924 года пластичка и в то время актриса Мастфора Наталья Глан показала в РАХН свои хореографические работы[638]. Это были танцы в стиле Дункан на прелюдии, мазурки и этюды Шопена в исполнении Александра Румнева и других танцовщиков. Вступительное слово произнес Сидоров, сама Глан рассказала о «принципах своей постановки», а затем состоялись показ и обсуждение. Выступивший в дискуссии Парнах назвал стиль Дункан безнадежно устаревшим и призывал «безжалостно бороться со слащавостью, создавать новый танец вне всякой халтуры». На смену «эмоциональному движению эллинской пластики, — утверждал он, — должен прийти голый формальный жест… — отрицание шепелявых детских каракулей, аморфных и импульсивных движений». Сидоров публично его поддержал. «Никакому художественному ретроградству не найдется места в РАХН, — заверил он. — Там, где наука начинает НОТ, наша художественная наука начинает НИТ — научное изучение танца»[639].

НОТ — «научная организация труда» — пожалуй, один из самых некогда известных неологизмов советской эпохи. Он заменил собой так называемый тейлоризм — систему организации труда и управления производством, которую на рубеже XIX и ХХ веков предложил американский инженер Ф. У. Тейлор. Система предусматривала детальное исследование трудовых процессов и установление жесткого регламента их выполнения, включая нормы выработки, а также подбор и специальную тренировку рабочих. Такую систему начали вводить на некоторых московских и петербургских заводах еще до революции. После того, как Ленин назвал систему Тейлора псевдонаучной «системой выжимания пота» и «порабощения человека машиной»[640], ее нужно было чем-то заменить, не отказываясь, однако, от идеи рационализовать производство. НОТ и возникла как более «гуманный» вариант этой идеи. К 1924 году отделы и советы НОТ существовали почти во всех высших правительственных органах — в Рабкрине, например, такой совет возглавлял председатель правительства В. В. Куйбышев. Действовала общественная организация — Лига «Время-НОТ», чьим почетным председателем был Ленин, прошли две всероссийских конференции, на которых обсуждались новые способы рационализации труда — якобы более гуманные, чем потогонные системы Тейлора и Форда. Еще до революции некоторые заводы, в том числе принадлежавший Сименсу петербургский «Айваз», стали организовывать производство по этим системам. На «Айвазе» какое-то время работал профессиональный революционер и поэт Алексей Капитонович Гастев. Кроме того, до революции он, скрываясь от ареста, жил во Франции, был рабочим на металлозаводах и хорошо знал местную организацию производства. Гастев стал секретарем Союза металлистов и создал одну из первых в стране секцию НОТ при Наркомате путей сообщения[641].