Сводная сестра для мажора

Несколько раз подхожу к окну и смотрю вниз на двор. Не знаю, что хочу там увидеть. Знакомый черный «порш»? Мишу, вылезающего из такси? Или просто идущего в сторону нашего подъезда по асфальтовой дорожке? Там пусто. Только одинокие фонари то тут, то там подсвечивают обычный спальный район жёлтым рассеянным светом. Блестит снег, с неба падают крупные снежинки.

Закусываю губу и опускаю взгляд на скетч, в котором десятки рисунков, набросанных чёрной гелевой ручкой или простым карандашом. Миша умеет рисовать…

Для меня это стало большей неожиданностью, чем его появление с моим отцом. Он умеет рисовать, а я не знала. Не замечала.

Время близится к десяти часам вечера. Он ведь придёт? Или опять прикормил обещаниями? Дал надежду.

Не нужно ждать, но я жду. Не могу по-другому.

Об отце думать сейчас не в силах. Мозг отказывается воспроизводить то, что случилось в комнате ранее. Память просто блокирует его аморальное поведение.

Раздаётся звонок в дверь, и я дёргаюсь, стремительно разворачиваясь в сторону коридора. Мама спешит открыть, выбегая с кухни, где она просидела последние сорок минут.

— Насть, что случилось? Ты чего такая испуганная звонила? — незнакомый мужчина стряхивает с волос следы снегопада.

Он немного худощавый, но очень высокий. Хорошо одет, гладко выбрит. Выглядит встревоженным. Порывисто обнимает маму, которая жмётся к нему, зарываясь лицом у него на груди. Мужчина смотрит на меня поверх её головы и хмуро кивает.

— Слав, останешься у нас? Мой бывший муж приезжал. Отец Кати… дочь моя, — сбивчиво говорит мамочка, показывая на меня рукой. — Такое устроил. Я боюсь, вдруг вернётся. Натворит ещё чего.

— Конечно. Вячеслав, — представляется, и сцепляет руки в замок на спине у мамы, не отпускает её от себя ни на миллиметр. — На кухню пойдём? Или ко мне поедем? Машина внизу, если что. Давно тебе говорю, давай перебирайся.

— Слав, — бормочет мама, и я понимаю, что этот разговор не для моих ушей.

Ещё раз оглядев хмурого высокого мужчину с головы до ног, отступаю обратно в комнату. Маме тоже было страшно, она тоже хочет защиты и крепкое мужское плечо рядом.

Без телефона очень неудобно. Мыкаюсь некоторое время, не зная, чем заняться, и опять забираюсь на постель.

Укладываюсь на бок и подтягиваю к себе ноги, устраивая ладони под щекой.

Где ты?

Сам сказал, что нам нужно поговорить. Я хочу поговорить, а ещё хочу, чтобы меня тоже обняли, погладили и успокоили.

Просыпаюсь как от толчка. В прихожей раздаётся несколько голосов, и я встревоженно поднимаю голову.

— Я не причиню вреда вашей дочери, Анастасия Павловна, — устало произносит Миша.

Пришёл!

Замираю, прижимая руки к сердцу, которое колотится как ненормальное.

— Надо же, имя моё узнал! Вежливый какой стал, после того как вломился в мой дом.

— Я никуда не вламывался. Вы что-то путаете. И сейчас я жду вашего разрешения зайти внутрь.

— Настя, дай я поговорю, — голос Вячеслава твердый, в нём слышатся металлические нотки.

Тяжёлый вздох Чернова заставляет меня подскочить на кровати.

Решительно распахиваю дверь своей комнаты и смотрю на парня и двоих взрослых, которые разом поворачиваются в мою сторону.

— Миша пришёл ко мне. И я буду с ним разговаривать, а не кто-то ещё.

— Катя, — начинает мама, но Вячеслав кладет руку ей на плечо.

— Всё хорошо. Он меня не обидит, — произношу и тут же поджимаю губы.

Ведь больнее, чем есть, он сделать уже не может?

— Ладно. Но мы в соседней комнате! — предостерегает мама, на что Миша неприлично цокает языком и без приглашения заходит внутрь квартиры.

Хлопает дверь. Он смотрит на меня тяжёлым и хмурым взглядом, пока разувается и стягивает свой бомбер. Не разрывая зрительного контакта, направляется ко мне и подходит максимально близко.

Врывается в мою зону комфорта, как всегда, без предупреждения. Окутывая своим запахом и теплом. Я задираю голову, чтобы тоже смотреть прямо на него, и отхожу немного в сторону. Взмахиваю рукой, чтобы не стоял столбом, а проходил дальше. И тогда я закрою свою дверь, отрезая нас от любопытных глаз мамы.

Миша медлит и, втянув носом воздух, протискивается мимо меня, задевая бёдрами мои. По телу проходит электрический разряд. Ненормально так реагировать на чужие прикосновения. Он мне чужой? Я не знаю… не решила.

Я вообще не знаю, что между нами происходит и как это описать. Я влюблена, а он?

Долгие месяцы противостояния сломали нас обоих и выбросили на берег? Или только меня?

Чернов с любопытством оглядывает комнату, в которой я провела большую часть своей жизни. На стеллаже много фотографий и книг. Он останавливается около них, рассматривая мои детские снимки.

Руки засунул в передние карманы джинсов, голову склонил набок, вглядываясь в моё детское лицо. Я тогда была щекастой и с дурацким бантом на голове.

Не вижу его лицо, но откуда-то знаю, что он улыбается. Сглатываю образовавшийся в горле ком и незаметно протираю ладони о свои домашние штаны.

— Ты хотел поговорить, — напоминаю, звучу надломлено и разбито.

Самой от себя тошно.

— Хотел.

— Ну так говори, я слушаю.

— Почему ты уехала? — спрашивает Миша и поворачивается ко мне лицом.