Сводная сестра для мажора

— Ага! — воодушевляется та и делает шаг к Кате. — Алиску на бабушку оставили, у нас свободный вечер. Мы за любой кипиш!

— Вот и отлично, — подаёт голос моя ехидна, заметно расслабляясь в моих руках, а потом и вовсе выскальзывает их них, делая шаг к подруге. — Что там на учебе было? Я ничего важного не пропустила?

Девчонки уходят вперед, болтая об универе, а мы с Ником опять застываем друг напротив друга. Он сканирует меня внимательным взглядом из-под тёмных бровей.

Раскидываю руки в стороны и предлагаю:

— Можешь вмазать мне ещё раз, и будем квиты.

— Предлагаю просто забить. Тебе, я смотрю, уже вмазали, — усмехнувшись, кивает на моё лицо.

— Ладно.

Мы пожимаем друг другу руки и плечом к плечу идём за нашими вторыми половинами. Чёрт.

— Собираешься вернуться в команду? — спрашивает Волков, первым нарушая паузу.

— Надо?

— Да.

— Значит, вернусь.

Катя оборачивается, через плечо посылая лукавую довольную улыбку, будто лиса. Растягиваю губы в ответ, пожирая её фигуру глазами. Эти мешковатые джинсы заставляют меня поднапрячь фантазию. Мысленно я раздел её уже три раза. И, пока она выбирает солёный или сладкий попкорн, делаю это ещё раз.

Миша

Наша медовая эйфория, а назвать по-другому первые несколько дней, которые мы не вылезаем из кровати, не в силах оторваться друг от друга, я не могу, заканчивается с внезапным утренним звонком моей матери.

— Да? — произношу тихо и опускаю ноги на пол, оглядываю его в поисках своей одежды.

В последние дни она мне особо не требовалась. Мы с Беловой учимся жить в новых условиях и, кажется, немного двинулись друг на друге. Впереди зачётная неделя, о которой Катя постоянно болтает, только вот именно что болтает. В универе мы почти не появляемся. Моё пагубное влияние на эту хорошенькую девочку действует просто отвратительно, но чёрт, как мне нравится её портить.

— Мишенька, ты дома? — как-то сдавленно произносит мать.

— Что-то срочное, ма? Время семь утра, — бросаю взгляд на часы и, перед тем как выйти из комнаты, смотрю на постель, где осталась безмятежно спать утомившаяся за ночь моя заноза.

Катя уже успела закутаться в одеяло, как шаурма. Снаружи виднеются только копна тёмных спутанных волос и её хорошенький вздёрнутый нос.

Прикрыв дверь, прислушиваюсь к странным звукам на другом конце трубки. Что, чёрт возьми, происходит?

— Что случилось?

— Катюша дома? Не могу до неё дозвониться.

Диалог вопросом на вопрос меня всегда раздражал. Держу себя в руках и не грублю, потому что голос у матери какой-то плаксивый, настораживает. И не звонит она обычно в такую рань без повода. Мы вообще редко общаемся. Я давно вырос и отделился, у неё своя жизнь: бизнес, новый муж. Не лезу к ней. Выбор её никогда не осуждал, хотя мне было сложно принять левого мужика в нашем доме, после того как отец сделал нам ручкой. С батей отношения у меня тоже прохладные. Звоним друг другу пару раз в год, не более.

— У неё новый номер. Сейчас она спит, время видела?

— Буди скорее. Володя… он… — мать начинает рыдать, бессвязно что-то бормоча.

То, что Володя её урод моральный, я как-то не успел до неё донести. Занят был своей сводной сестрицей и тем, что она наконец от меня никуда не бежит. Сдалась и отдалась. Успокоилась и спрятала свои иголки.

— Умер? — спрашиваю глухо.

Вот этого только не хватало. Тру рукой шею и, повернувшись, смотрю в закрытую дверь, за которой безмятежно спит котёнок.

— Что ты такое говоришь, Михаил! — визгливо взвивается мать, на секунду перестав плакать, потом всхлипы всё же возвращаются. — Переломался весь. Оперируют. Прогнозов не дают никаких.

— Авария?

— Да. Мне только недавно позвонили. Я уже еду в больницу. Привезёшь Катюшу?

Моя мать свято верит, что отношения у её мужа и его дочери нормальные, в тонкости не вникает. Она по большей части витает в облаках, стараясь не замечать ничего плохого вокруг себя. Неспециально или, наоборот, намеренно, я так до конца и не понял. Удобно жить всегда на вечном позитиве. Не знаю, звонила бы она, успей я рассказать, как Володя чуть не зашиб Белову?

— Мы приедем. Адрес и прочую информацию скинь в сообщении. Ты не за рулем?

— На такси. Жду вас.

Нажав отбой, колеблюсь несколько секунд и возвращаюсь в комнату. Если бы с моим отцом что-то случилось, каким бы козлом при этом он ни был, я бы хотел это знать. Наверное.

Спустя двадцать минут мы тоже запрыгиваем в такси. Катя непривычно бледная и тихая. Барабанит пальцами по своей коленке и не мигая смотрит в окно. На новость о папаше отреагировала спокойно, лишь губы сжала в тонкую линию. Молча собралась и скинула сообщение о случившемся своей матери. Ни слёз, ни истерики. Совсем не плакса она; когда встречался с Милкой, та могла разреветься по любому поводу.

— Иди ко мне. — Обнимаю Белову за плечи и притягиваю к себе.

Она немного сопротивляется, пытаясь стряхнуть мои руки, а потом сдаётся.

— Что там произошло, не знаешь?

— Мать расскажет, как приедем.

— А если он не выживет? — спрашивает тихо, пряча лицо у меня на груди.