Сводный босс

— Он не до такой степени мне нравится, чтобы пуститься в розовые сопли. Разберусь, Верунь.

— Я тебе не мать, Славик. Просто будь осторожнее. Хватит того, что плохие американцы наших несчастных миллиардеров обидели.

Смеюсь и отключаюсь. Верушка — мои запасные мозги на тот случай, когда собственные превращаются в солому. Она права. После того как Гас проявил себя отважным бурундучком, я растаяла, как холодец на солнце. Наверное, потому что к подобной заботе не привыкла. Перед отцом я всегда прятала свои слабости, пытаясь компенсировать тем самым нечаянный дефект половой принадлежности, с мамой побыть трогательным нытиком тоже не получалось, потому что в этой ипостаси ей и самой равных нет. А Сергей... Я вот сейчас думаю, а можно ли назвать любовью отношения, в которых ты всё время создавала видимость идеальной девушки. Что волосы у тебя растут только на голове, и не приведи Господь, где-то в других местах, что ты всегда бодра и остроумна, и способна сама решить свои проблемы, не утомляя ими избранника. Одним словом, сильная независимая женщина, даром что кошек нет.

А ещё Гас оплатил счёт в клинике за моё волшебное излечение от рвотной напасти. Если меня чему-то и научил сериал «Доктор Хаус», помимо того, что волчанка в Америке столь же распространена, как насморк в России, а наркомания не повод отказывать себе в роскоши быть врачом, так это тому, что здесь болеть дорого. Если нет медицинской страховки, лучше просто помучаться пару дней и сдохнуть. А у залётного русского воробья, вроде меня, страховки нет. Я пыталась узнать, во сколько обошлось моё суточное пребывание в больнице, но Гас отказался назвать сумму, ссылаясь на то, что все расходы записали на счёт господина Куросавы.

— Эй, матрёшка, — голова Гаса показывается в дверном проёме спальни. — Мы с парнями сегодня идём в клуб. У вас в России слышали о таких? Это такое место, куда золушки одевают развратные платья и задорно крутят задницами под музыку, чтобы привлечь внимание пьяных принцев.

Откладываю ноутбук и скрещиваю руки на груди, занимая боевую позу для словесного обстрела.

— Так вы, американцы, развлекаетесь? Мы, русские, обычно кормим медведей, выпиваем литр водки и ложимся спать.

— Ладно, остроумная, — на удивление быстро капитулирует Гас, — предлагаю тебе пойти с нами. Будут Джо и Эл, с ними ты уже знакома. Твоего наркодилера я приглашать не стал, порнуху со смурфиками прибережём до моего дня рождения.

— А где будет Камилла? — не удерживаюсь от любопытства.

Взгляд Гаса становится рассеянным, и он выглядит почти смущённым.

— Встретится с подружками, наверное, — не могу понять, то ли он не уверен в этом, то ли просто не хочет говорить.

Даю себе пятнадцать секунд на обдумывание и энергично соглашаюсь. В субботний вечер я совсем не хочу киснуть в четырёх стенах и к тому же обожаю танцевать. А ещё это отличный повод выгулять новое платье.

Когда время на часах показывает одиннадцать вечера, я завершаю финальные штрихи ночного образа: распыляю эссенцию любимого парфюма на запястья и перебрасываю цепочку «Фурлы» через плечо. Бросаю на себя взгляд в зеркало, думая: «Не посрамлю ли честь страны в рассаднике американских койотов? Нет, однозначно, не посрамлю».

— Матрёшка, если ты голенькая, кивни, — слышится за дверью голос Гаса, и уже через секунду он стоит на пороге.

— А если бы я была голая? — Демонстративно вонзаю руки в бока.

— Тогда мы бы никуда не поехали, и я бы трахал тебя до утра в таких позах, что тебя потом без экзаменов приняли бы в балетную школу, — севшим голосом произносит Гас, пока его взгляд мечется по мне, как чумной заяц. — Круто выглядишь, матрёшка.

Краснота предательски ползёт к лицу от самого живота, как ртуть в колбе градусника, и чтобы её скрыть, мне приходится встряхнуть волосами.

— Ещё одна фантазия твоего вечно напряжённого дружка о шлюшке-балерине, Малфой?

Моя попытка разрядить сексуальное напряжение в воздухе оказывается провальной, а лицо Гаса остаётся серьёзным.

— К чёрту балерин, матрёшка. Гас-младший заболел Гермионой.

Моё сердце начинает колотиться так сильно, что на секунду кажется, что он его услышит.

— Уверена, твой младший забудет о Гермионе, когда цыпочки из Шармбатона сойдут на берег.

По лицу Гаса снова ползёт знакомая ухмылка.

— Это вряд ли.

И снова это восторженно-дребезжащее чувство в груди. Что за помутнение в моей голове? Кажется, крабы в чёртовом «Пруденс» не только отравили мой желудок, но и повредили мозг.

Через пятнадцать минут мы спускаемся во двор, где нас ожидает такси.

— Псы уходят в отрыв?

— Планируют немного выпить, да, — отвечает Гас, ныряя в машину следом за мной.

— А чего впереди тебе не сидится? — ворчу, проталкиваясь в центр скользкого кожаного дивана.

Гас отпускает большую тёплую руку мне на колено и наклоняется к уху.

— Не мог упустить возможность потискать сестрёнку на заднем сиденье. Ещё никогда идея инцеста не казалось мне такой соблазнительной.

Луплю по ладони и скидываю её с себя, в отчаянной попытке защититься от его флирта. От которого, между прочим, меня бросает в жар.