Сводный монстр (СИ)

От облегчения готова рассмеяться, но давлю в себе порыв, потому что следом меня обжигает пламя злости. Нет, ну каков придурок! Так рисковать, чтобы что-то доказать мне? Он действительно думает, что мне будет легче, и я перестану винить его, только если и он станет инвалидом? Руки чешутся прибить его.

— Кхм, — кашляет он за моей спиной, выходя их кабинета. Врач отходит от меня и тихо переговаривается с медсестрой чуть поодаль.

С прохладцей смотрю на Макса. Глаз слегка заплыл и налился фиолетовым цветом, на брови специальный пластырь. В остальном выглядит прекрасно, и я чувствую себя преглупейше за свою почти истерику перед врачом.

— Вера…

Размахиваюсь и отвешиваю ему приличную пощечину по щеке, прямо под разбитым глазом. Он морщится и шипит сквозь зубы от боли, но молчит, глядя на меня ошалело и настороженно. Потирает горящую щеку. А что он думал? Что я брошусь со слезами счастья к нему в объятия?

— Забудь ко мне дорогу, — гневно шепчу ему. — Хочешь калечиться, страдать от боли или кайфовать от нее, я не знаю, — делай что хочешь. Только меня больше не трогай! Псих невменяемый.

Макс пытается схватить меня за руки, но я резко отшатываюсь, и торопливо иду к выходу.

— Вера, да постой же… — просит он за моей спиной, догоняя.

Но тут ему наперерез выходит другая медсестра с бумажками в руках. При виде Макса ее лицо светлеет.

— А, вот вы где. Нужна ваша помощь, не могу разобраться в страховке, — радушно просит девушка, пока он пытается ухватиться за мой взгляд. Бесполезно, я смотрю куда угодно, только не на него.

Делать мне здесь больше нечего, я стремительно покидаю коридор и вообще больницу. В руках по-прежнему его кошелек, поэтому с такси у меня проблем не возникает. Думать о том, как он сам доберется домой я не хочу.

Но, оказавшись у ворот коттеджа, я конечно же бросаю кошелек в его машину, а ключ от нее оставляю на крыльце.

Дома я закрыла дверь на все замки и поспешила наверх, думать, что же мне делать дальше.

Собирать вещи? Бежать опять в Россию? Или может все-таки поговорить с Максом, расставить все по своим местам?

При мысли о сводном брате снова хочется рычать от ярости. Чего я только не испытала в те мгновения. Вот так всегда будет с ним: он будет причинять себе боль, и тем самым будет причинять ее и мне. Но он даже об этом не думает. Его жизненно необходимая потребность в боли всегда будет в чем-то проявляться. Пусть той коробки со стеклом уже нет, ему она и не нужна вовсе. Заниматься самоуничтожением можно как угодно…

Через примерно час слышу, как в дверь колотят изо всей силы. Братец вернулся.

Игнорирую стук, но спускаюсь на кухню что-нибудь перекусить, потому что в животе уже урчит от голода.

— Вера! Открой дверь! Просто поговорим! — орет Макс за дверью, пока я мажу масло на булку. — Вера!

Через минуту крик умолк, по всей видимости незваный гость понял, что дверь ему никто открывать не собирается. Вообще у него есть свои ключи, но, судя по тому, что он ими до сих пор не воспользовался, смею предположить, что он их попросту забыл в Австрии. Что ж, тем лучше.

Со второго этажа было прекрасно видно заляпную машину у забора и его самого, торчащего в окне этой самой машины. Я не успела спрятаться за занавеской, и на секунду наши взгляды встретились. Думала, он встрепенется и будет опять ломиться в дом, кричать мне в окна, но он на удивление спокойно встретил мой взгляд. Расслабленно. Даже не по себе стало. Отпрянув от окна, пытаюсь забыть о нем, делаю какие-то абсолютно неважные выдуманные дела.

Весь день Макс сидел в машине. Никуда не отъезжал. Ничего не ел. Еще с предыдущей ночи он голодный. Но я поджимаю губы и стараюсь поменьше подходить к окну и вообще не думать о нем.

Включила какое-то кино, бредовую комедию, но даже не улавливала суть, постоянно размышляя о том, что сводный брат сейчас делает в своей машине.

Раздавшийся звонок телефона заставил меня подпрыгнуть от легкого испуга. Почему-то ожидала увидеть номер Макса, но на экране высветилось мамино лицо.

— Напугала меня, — бурчу в трубку, почти бесшумно двигаясь на второй этаж. Уже стемнело.

— Макс у тебя? — строго спрашивает мать, и ее тон мне очень не нравится. Я решила слукавить.

— Нет, с чего ему быть здесь? — Ну а что? Он и впрямь не у меня. Я не вру.

— Вера, что у вас происходит? — устало спросила она. — Я не понимаю. Он уехал накануне свадьбы, Паула в истерике, винит во всем тебя, отправляет всех гостей домой.

— До сих пор? — поднимаю бровь, притормаживая на лестнице.

Эх, дура. Выдала себя с головой. Мать о чем-то недолго размышляет.

— Он был у тебя? Где он? — нападает мать. — Куда ты вообще влезла? Он станет отцом! Они почти семья!

— Да не станет он отцом, — хмыкнула я, но мамин выпад меня выбешивает. Как говорится: в своем глазу бревна не видим, в чужом соринку подмечаем. Слышать такое от нее — по меньшей мере странно. — Паула его за нос водила, чтобы женить на себе.

В трубке воцаряется тишина. Мама переосмысливает услышанное. А я опять продолжаю подниматься на второй этаж, предварительно выключив свет, чтобы спокойно понаблюдать за Максом.