Сводный монстр (СИ)

Юргена мама встретила на своей работе, где работала бухгалтером. Однажды к ним приехал немецкий партнер, и они с мамой влюбились друг в друга с первого взгляда. Они часто летали друг к другу, со мной в такие дни оставалась тетка.

И вот через год я услышала в разговоре по телефону про какую-то женщину. Мать говорила с кем-то из своих подруг, рассказывала про последнюю встречу с Юргеном, про вечно пьяную женщину, его первую жену.

— Да ты что, они не живут вместе, она съехала вместе с сыном, — болтала мать без умолку в трубку. А я тогда впервые узнала, что у Юргена были жена и сын. Вечером спросила у матери про это, но она лишь пожала плечами.

— Однажды познакомитесь с мальчишкой. Но он с матерью живет, зачем это тебе?

— Просто раньше вы про него не говорили. И про его маму тоже.

— Это не наше дело, у Юргена с ней давно все закончилось, забудь об этом.

И когда мне было тринадцать, я с таким воодушевлением приняла новость о переезде в Мюнхен, о том, что у меня будет большая семья. Отец и брат.

Когда я задала очередной вопрос о его матери, куда она делась, от меня просто отмахнулись рукой, как обычно, и я больше не настаивала. Увидеть фотографию красивой взрослой женщины в траурной рамке было неожиданным.

И этот худощавый бледный мальчишка, которого сначала хотелось утешить, сделать своим другом, стереть черную тоску с глаз, вдруг повернулся ко мне своей другой стороной. Напугал меня до леденящего ужаса. Он был старше, выше, и, не смотря на худобу, сильнее. И в руках у него был острый осколок, который царапал мою кожу, заставлял сердце хаотично биться как безумное. И, конечно, я сняла с себя все, как он и сказал. Может он и не хотел со мной ничего тогда делать, а планировал всего лишь напугать, как он говорит. Сейчас я уже не знала. Но тогда думала это конец, что порежет и изнасилует. Закричала на весь дом, и он зажал рот рукой, попытался успокоить. И странное дело: его тихий шепот, печальные глаза — все это успокоило. Я бы даже могла простить его, забыть и перевести все в злую шутку.

Тем более его молчаливая забота о моей порезанной руке заставляла думать, что он сожалеет.

Но на следующий день по его вине я стала полуслепой.

Я каталась во дворе, на длинных качелях, стоя на доске ногами. Качели висели на высоченном тополе у них во дворе. На мне было просто светлое платьице, я медленно, лениво раскачивалась, подставив лицо солнцу, жмурясь от его лучей. Волосы летали вокруг моего лица воздушным облаком, на губах блуждала улыбка. Мне понравилось это место, и большой светлый дом. Представляла, как пойду в школу. Мне уже подобрали англоязычную, для этого целый год я занималась с репетитором.

Я бы и дальше нежилась на солнце, но вдруг ко мне на доску запрыгнул Макс, и я вскрикнула от неожиданности.

Он стоял совсем рядом, практически прижимаясь ко мне, потому что двоим здесь было мало места. На нем были джинсы и подранная футболка, ноги босые. Мальчишку явно давно не стригли, потому что волосы выглядели сильно отросшими и растрепанными. Необычайно яркие глаза отливали глубокой темной синевой, он был дьявольски красив. И станет моим братом. Если бы не вчерашний эпизод, я бы считала его героем, эталоном, на который бы ориентировалась при выборе парня в будущем. Не знаю, с чего я так думала, ни одного хорошего поступка при мне он не совершил. Но мне было всего тринадцать, в таком возрасте на эти вещи совсем не смотришь.

— Боишься меня? — раздался его голос, он смотрел прямо в глаза, выворачивая душу наизнанку.

— Нет, — я немного соврала, но свой страх показывать не хотела. Я еще надеялась, что все будет хорошо. — Почему ты злишься? Тебе никогда не хотелось брата или сестру?

Он зло засмеялся мне в лицо, заставляя неловко морщиться.

— Ты мне не будешь сестрой никогда, — выплюнул мальчишка, но я упрямо качала головой.

— Буду, Юрген официально удочерит меня. Он так сказал. Я тоже буду Мартенс. Хочешь ты того или нет.

Макс побледнел, сжал зубы и, не отрывая пристального взгляда, принялся широко и быстро раскачиваться.

Сначала я молчала, лишь крепче вжимаясь в тугие веревки, не желая сдаваться и так легко проигрывать. Но я не знала, что влезла в неравную борьбу с самим бесом из преисподней. Не иначе. Страх в нем напрочь отсутствовал, он даже не моргнул и не вздрогнул, хотя я уже готова была кричать и молить о пощаде. Так было страшно и высоко. Мы взлетали над вторым этажом, я знала, что если повернуться, я увижу свою новую комнату через открытое окно, в нежно-розовых тонах, медведя на кровати…

Думать нужно только о равновесии, лихорадочно думала я, вцепившись в веревки так, что побелели пальцы.

Его тяжелый взгляд гипнотизировал, не отпускал, давил на плечи невыносимой тонной. В расширенных зрачках отражалась высь неба и мое испуганное лицо.

— Не надо, — тихо вырвалось из меня. Я больше не могла это переживать, думала сердце просто остановится от страха и переживаний. — Пожалуйста.