Свое путешествие ты не заканчиваешь

Но Норма Джин не была фурией. Она бы меня поняла в том, в чем не понимали так называемые подруги. Можно сказать, это она стала моей настоящей воображаемой подругой. Только не нужно представлять секс-символ, втиснутый в затертый пергидрольный шаблон, я-то дружу с настоящей некрашеной Нормой Джин с застенчивым мягким неидеальным подбородком и нестрижеными каштановыми кудрями. С той, которая в параллельном мире стала писателем в духе Вирджинии Вульф или Керуака… А вы думаете, чем она так раздражала Артура Миллера? Уж, конечно, не тем, что "вела себя как ребенок" — эта растиражированная претензия прогрессивного писателишки всегда меня удивляла своей надуманностью. Потому что ничто так не раздражает матерого и именитого, как посягающая на его лавры "Душечка". Все, как в анекдоте: "Марьиванна, слушайте свою любимую песню "Валенки" и не выпендривайтесь!"

Но бог с ним, с Миллером, мне неловко, что я его впутала, он по-своему пытался и не смог ужиться и с Мэрилин, и с Нормой Джин, с ними обеими, да это и невозможно. Большое человеческое спасибо ему за сценарий "Неприкаянных". А Норма не мучилась бы разве что… с Михаилом Чеховым! Но сценарий судьбы подобного не предусмотрел… и жаль, что он был старше лет на тридцать, зато именно он научил ее фирменной походке по линеечке, обратив ее внимание на пантеру в зоопарке. Правда, другие источники говорят, что эта педагогическая роль принадлежит Наташе Лайтесс, но в любом случае мы в легком патриотическом экстазе — после первой рюмки! — можем смаковать искусствоведческую тему "русский след в походке американской мечты".

Итак, я была благодарна Полли. Она, преодолевая меланхолию, написала такой милый и небанальный материал про дом в Брентвуде, первый и последний дом Нормы, у которой никогда и ничего не было в норме. Я настрочила Аполлинарии хвалебный воодушевляющий отзыв и заверила, что жду ее возвращения из затвора с трепетом. Ну и о том, что вообще-то погибаю в муках любопытства, потому что к любопытству она относилась с большим пониманием, чем ко всяким возвышенностям.

"Спасибо большое" — получаю в ответ. И это все?! Равносильно пощечине. Я разобиделась! Долго будет продолжаться эта скорбная поза? Я пыталась себя вразумить: человек болен, а не капризничает. В принципе я часто занималась подобным вразумлением себя, мне привычно. "Вечно ты всех оправдываешь!" — отмахивается от меня Алеша. Оправдываю, потому что мне так легче сохранять в целости мозаику моего мира.

Что ж, пока я решила погрузиться в конкурсные произведения. Меня увлекла дивная новелла о ребенке, рожденном девушкой-флейтисткой от самой музыки. Очень красивая история. Поначалу я силилась вспомнить похожий сюжет — мне упорно казалось, что я уже об этом читала — но потом все ассоциативные цепочки, включая новозаветную, были разорваны силой впечатления от рассказа. И я в который раз возблагодарила моих волхвов-спасителей, как я называю наших конкурсантов. Как много пронзительно талантливых людей притянул Митин конкурс — более шестисот участников за два сезона! И из скольких стран… Америка, почти вся Европа, Австралия, Индия, Израиль и все ближнее зарубежье за редким исключением… Нет, без Мити тут точно не обошлось, я не умею так привлекать людей. Это у него все получалось легко — "Забей!", как говорится… Это он мог сказать своим друзьям: "Ну все, я пошел, работать!", а потом позвонить через 15 минут с радостным воплем "Вы где?" Оказывается, он пришел на одно из своих облюбованных игральных мест в переходе у станции "Болшево", а к нему сразу благодарный слушатель: мол, я ж как раз тебя с прошлого раза хочу поблагодарить — и опа! — целый косарь ему отстегивает. Ух ты! Так ведь тысяча рублей — его обычная дневная норма, точнее нижняя планка. Ну что, не успев расчехлить и собрать сакс, Митя собирает его обратно и чешет к друзьям…

Однако если не добирал даже ста рублей до заветной тысячи, играя по дороге из колледжа в двух электричках — от Левобережной до Королёва — то доигрывал в переходе, даже зимой, все по чесноку!

Хотя бывали всякие дни, конечно! Улица непредсказуема, как горная река, и музыкант здесь — то идол и любимчик, то гонимый нарушитель-попрошайка-нищий, то звучащий невидимка, по которому скользят равнодушные глаза спешащего потока… Низвергнуться с первого до последнего можно в одну секунду, но и подняться тоже. То густо, то пусто. То драйв, то не в кайф. То кач, а то внезапный сыч, образно говоря… "Иду после работы к нашему месту, там все, как обычно — Снуп на саксе, Егор раздает листовки, кто-нибудь пьяный обязательной пляшет, народ кучкуется…" — вспоминал Некит. Дружили они с детства, лет с десяти — Егор, Некит и Митя, он же Снуп. Три товарища. Хотя их было больше — Машенька, которая меня спасла, Аня, Даня, Дима. Такая вот теплая компания. Они же назвали его Снупом. Из-за его подростковой любви к рэпу и рэпперу Снуп Догу. Тоже длинный, почти двухметровый товарищ…