Свое путешествие ты не заканчиваешь

Машеньке Митя снился гуруподобно — в далеком деревянном доме в глухом лесу, в кресле качалке и с трубкой. Иногда — у моря. Она шла к нему, плутая по укромным тропкам, шла за жизненным советом, и он укреплял ее в выборе пути, иронизировал и даже иногда корил за погруженность в мирскую суету. В доме не ловил телефон, Машенька нервничала, говорила ему, мол, как же ты не понимаешь, нам же приходится работать, а для работы нужен телефон. Митя демонстративно уходил в другую комнату — ему не нравилась зависимость от гаджета…

Надо же, а я и не знала, что он может быть таким.

А Машенька не знала о том, что у меня на диске хранилась папка фотографий из его компьютера. Много-много профессиональных красивых снимков, и почти на всех — именно такие вот домики в лесной глуши летом и зимой, тропинки в чаще, горные вершины, уединенные деревеньки у тихой реки. Дикие и живописные места, очарование севера…

И после того, как она мне стала рассказывать об этих снах, я прислала ей несколько этих фотографий. Она была поражена их сходством с увиденным ею во сне.

Он что же, описал нам, куда уйдет?

"Митя позаботился и оставил вам нас", — сказала Лиза, наша Елизавета Премудрая и Прекрасная. Ей снились сны поистине эпические и в чем-то тоже вещие. Это я о том сне, где они с Митей стоят на железнодорожной платформе, потом он проваливается куда-то в разверзнувшуюся щель, потом все вдруг становится белым, и он вновь появляется из-под земли в белых одеждах, и уже играет на удивительном инструменте — то ли прозрачном, то ли невидимом саксофоне с колокольчиками. Вскоре после этого сна я познакомилась с Юлей-композитором, которая стала победителем нашего конкурса, ибо еще и поэт по совместительству и талантище грандиозный. Она посвятила Мите совершенно удивительную музыкальную пьесу, где фолк сочетается с модерном, классикой и джазом, где сакс звучит с баяном и балалайкой — такого еще не было! И разве ж невидимый саксофон с колокольчиками не предвестник всей этой чудной эклектики?

Или еще один Лизин сон:

"Как и любой сон, этот не имеет начала. Была глубокая ночь. По атмосфере я поняла, что это было мероприятие, похожее на похороны Мити. И самое странное: он сидел передо мной, так что это бы скорее можно было определить как… казнь?

Правда, что самое странное, этот ландшафт я уже видела в своих снах.

Здесь было очень много фонарей, вернее, света от них, так что мы всегда оказывались под лучами, и эти лучи были очень отчётливыми.

Будто бы мы вот сейчас парой фраз перекинемся, и он пойдет ТУДА.

…А потом, думая и сокрушаясь, что это уже завершение нашей встречи, говорю, что очень люблю его. Митя ничего не ответил, только улыбнулся. И мы крепко-крепко обнялись.

Хотела вопросить ему: "Снуп, ты вообще осознаешь весь абсурд ситуации, я тебе тут такие сентиментальные эпосы на твоих же похоронах…"

…Надо заметить, что момент погони во сне для меня всегда был слабым местом. Тело охватывала странная скованность, и бежать было очень сложно. Своим противникам я всегда уступала по скорости, и никогда на моей памяти не было серьезного преимущества.

Я была почти уверена, что мы не убежим, и нас догонят. Но тут Митя сильно берет меня за руку, спрыгивает с крыши сарая, перелетев забор, и мы начинаем стремительно бежать, покидая похоронную территорию.

Хоть я и чувствовала, что не поспевала, но Митя придерживал и направлял. И бежалось на удивление легко. Это был, наверное, первый раз, когда мне во сне от кого-то целенаправленно удалось убежать.

Мы несемся по полю. Останавливаемся около железного контейнера, куда садится Дима. Я его сильно обнимаю и спрашиваю: "Ты…ты вообще чувствуешь, что умрёшь, готов ли к этому?" А он на меня смотрит и говорит

— Я теперь не умру. Я чувствую это.

Тут сзади нас догоняют ещё две фигуры, держащиеся за руки. У одного из них в руках была труба. Сначала мне показалось, что это мы же сами, пришедшие нас предупредить. Но когда те подбежали поближе, то это оказались одни из наших товарищей. При этом они озвучили мои мысли!

— Мы — это вы из будущего.

И я не совсем поняла, было ли это сказано как шутка или же нет…"

Анна Ахматова говорила, что нет ничего скучнее, чем чужие сны и чужой блуд. Но это она просто с нашими сновидцами не была знакома.