Своенравный подарок

Дальше было веселое кормление Ива сооруженным бутербродом, поскольку ему было не слишком удобно поворачиваться к подносу с Антонией на коленях – слезать она категорически отказалась. От сводов помещения отражались звонкий смех девушки и плеск воды, создавая причудливое эхо, и Тони сама не поняла, как так получилось, что когда поднос почти опустел, а оставшееся вино в бутылке тоже закончилось, она первая поцеловала Ива. Немного неуверенно – в прикосновении ее губ было больше нежности, чем страсти, и де Ранкур замер, боясь спугнуть порыв супруги. Он обнимал одной рукой, поглаживая гладкую кожу под водой, и изо всех сил сдерживал взбурлившее желание, отвечая на поцелуй ласково и осторожно. Сейчас торопиться не хотелось, а хотелось воспользоваться этими мгновениями отдыха как можно полнее, растянуть их. Ив позволил ладоням Тони блуждать по своему телу, изучая рельеф, дотрагиваясь, спускаясь все ниже, и при этом она не отрывалась от его губ, продлевая бесконечно сладкий поцелуй с легким привкусом вина.

Сегодня все было немножко не так, как обычно: Ив разрешил Огонечку быть главной, усмиряя желание сгрести в охапку и перехватить инициативу, как всегда бывало. Он не только решил попробовать поменяться ролями, но и вдруг захотелось сделать ей приятное. Подарить нежность. Новое необычное желание заставило Ива замереть с гулко колотящимся сердцем, и именно этот момент Тони выбрала, чтобы легко пробежаться под водой пальчиками по уже давно напряженному члену. Ив резко выдохнул ей в губы, кровь застучала в висках, и он, на миг отстранившись, потерялся в бездонных озерах глаз супруги. Казалось, они таинственно мерцают в густом полумраке купальни, а задумчивая улыбка Огонечка стала загадочной и предвкушающей. Опустив ресницы, она обхватила твердую плоть и чуть сжала, и де Ранкур тихо зашипел от избытка эмоций, вцепившись в край скамьи: собственные инстинкты сошли с ума и требовали немедленного удовлетворения.

– Огонечек… – прохрипел он и замолчал, чуть не подавившись вдохом, – Антония приподнялась и медленно опустилась.

Сразу стало так хорошо, когда мышцы горячего лона мягко сжались вокруг ствола.

– Ив… – прошептала Тони мужу в губы и сделала плавное движение бедрами, снова закрыв ему рот поцелуем, только уже гораздо увереннее.

Да, они не торопились. И Антония в этот раз была главной, выбирая и ритм, и скорость, с какой двигаться. Она смотрела ему в глаза, завораживая улыбкой, не давала отвести взгляд, да Ив и сам не хотел прикрывать веки, все крепче сжимая тонкую талию и чувствуя, что сердце сейчас выскочит через уши и упорхнет птицей из купальни. Страсть не бурлила, угрожая выплеснуться и затопить с головой, – она медленно растекалась по венам густым горячим сиропом, закручиваясь в тугую спираль внизу живота. А эта юная искусительница с взглядом и улыбкой сирены только растягивала мучительно-сладкое ожидание, то замедляясь, то совсем замирая, то постепенно ускоряясь и заставляя Ива тихонько рычать сквозь зубы. Как же быстро Огонечек училась, и сколько искренности было в ее чувствах и эмоциях…

В какой-то момент Иву показалось, что пар вокруг них начал посверкивать серебристыми искорками, но отвлекаться и разглядывать это странное явление ему было некогда, да и не до того стало. Напряжение зашкаливало, требуя разрядки, и герцог, крепко сжав упругие ягодицы Антонии, уже сам контролировал движения, стремительно приближая их обоих к волшебному фейерверку наслаждения. Девушка, обхватив мужа за шею, уткнулась лицом и вдруг, тихо всхлипнув, чувствительно прикусила Ива, отчего он дернулся и резко прижал Тони к себе, ощущая, как сжались ее мышцы, и мир растворился в яркой вспышке. Эхо длинного, ликующего стона Огонечка заметалось под сводами купальни, и Иву на мгновение почудилось, что искорок вокруг стало больше, они выстроились в странный хоровод, словно отражение их с Антонией страсти. Прикрыв глаза, он расслабленно откинулся на бортик, бережно придерживая жену, обмякшую в его руках, и смаковал это все еще непривычно острое чувство единения со своей женщиной, слыша суматошный стук ее сердца и прерывистое дыхание.

– М-м-м, надеюсь, эти купальни далеко от основных помещений, – пробормотала Тони все еще немного осипшим голосом, в котором слышалось слишком много довольных ноток.

Ив хмыкнул, ничего не сказав, и сквозь ресницы посмотрел на доверчиво прижавшуюся к его плечу головку. И едва удержал удивленный возглас: на темных влажных волосах Антонии посверкивали искорки, ему не показалось. На его ладони, медленно гладившей шелковистые локоны, они переливались тоже, и не только на ладони – на предплечье и на плече.