Свои

В 1944 году уже целые предприятия в родные края засобирались, — тут и людей не удержишь. Женечка с преподавательницей в военкомат как на службу ходили, — ничего обнадеживающего не узнают, так хоть других ленинградцев увидят, прошлое вспомнят, новости обсудят.

Тогда же Поля сразу несколько писем от Сашки получила. Впрочем, одно из них, последнее, написано было кем-то незнакомым, хотя и от имени Сашки. Говорилось в нем, что все у него хорошо, просто бои трудные выдались, зато сейчас враг отброшен, а ему, Сашке, отпуск обещают, что скучает он по своим девочкам, «об остальном потом расскажет». Но самое удивительное, что в самом письме даже указано было, что отправлено оно из Ленинградской области, а вот номера части на конверте не было.

Почудилось ли Поле, что находится Сашка в госпитальной палате? Сердце ли подсказало? Тут ведь с этим письмом ничего не поймешь, а ну как происки диверсантов? А если и впрямь дадут ему отпуск, уж не по ранению ли? И сколько дней в том отпуске? А из них до Саратова и обратно, — сколько на дорогу уйдет? Да в военное время. И сколько от того отпуска останется? А если не так все, совсем не так? Что тогда?

К счастью, Женечка еще не уехала, — было с кем тревогами поделиться. А та с отцом решила посоветоваться. Надо сказать, что отец ее все время блокады в Ленинграде оставался, и как человек и специалист большим уважением пользовался. Оттого многое смог. И Сашку почти нашел (тот, по сведениям Ленинградского ОГВК[86], действительно находился в одном из областных госпиталей); дочери кучу адресов, имен-отчеств, каких-то номеров и цифр надавал, которые в итоге должны были помочь ей вернуться домой, причем, предложил и Полю с Фридой захватить, если у тех желание будет.

И пусть на заводе эту поездку Поли, да еще с трехлетней дочкой, в только что разблокированный город, многие безумием сочли, но что оно по сравнению с тремя годами в ожидании сводок и писем или с голодом 30-ых! Вместе с Женечкой, да навстречу Сашке, — какие могли быть трудности!

Из дневников Зины III. Юность, училище

Новая запись.

Ну вот и закончила школу, — говорят, взрослой стала. По такому случаю даже «подарок» получила — инвалидность. Эпилепсия сказывается. Бабушка думает, что мне эта болячка от папы Васеньки досталась. Как по мне, так от кого бы ни досталась, — и тому нелегко было. А что до папы Васеньки, — так даже лучше. Человек он был очень светлый, добрый, и хворь эта его не сломила. Революцию с нею пережил, голод, гражданскую... А мне что! Это в прошлом эпилептиков людьми божегневными считали и стороной обходили, а в наше время и жизнь спокойнее, и медицина лучше, вот только учиться мало куда допускают.

Несколько училищ и техникумов для инвалидов — это пожалуйста. Но мамочка их не признает, — только вузы. Из вузов совершенно законно я могла бы поступать на библиотечный факультет института культуры. Но тут другая беда, — оказалось, что там работает друг моего отца, и сама возможность моей встречи с «той стороной» пугает мамочку больше, чем все училища и техникумы.