Свои чужие

– Паш, мы четыре года вместе работаем, – слабо напоминаю я, – я тебя ни разу не подводила.

– Именно потому и работаем, что ты не подводила, – раздраженно возражает мне Арсеньев. – Серьезно, Полин, пока ты работала с Кольцовой – ты все сдавала вовремя, вы расплевались – и вот, пожалуйста, я слушаю какую-то чушь про чей-то злой умысел и коварную месть. Серьезно, Поль, кому это надо? Все взрослые люди. Кроме тебя, кажется.

– Паш, ну ведь не я же сама себе ноут затопила… – И вот хоть реви. И как доказать, что ты не верблюд? Презумпция невиновности? Да кому она нафиг нужна вообще?

– Полина, серьезно, я, знаешь, сколько лет в этом бизнесе? – Паша качает головой. – Знаешь, сколько я видел творческих кризисов и закидонов? Сколько книг было удалено, уничтожено, просто потому, что автору шлея под хвост попала? Вот стресс у неё, жених её бросил, и она психанула и снесла книгу, которую писала. А потом спохватилась, что сдача вот прямо завтра, и придумала байку про злых хейтеров, залила ноутбук водой, выкинула ключи от дома в урну, сказала, что украли… Денег на новый ноутбук у неё точно хватит, малый урон.

– Не Костя меня бросил, – вспыхиваю я, начиная опровергать эту версию чуть ли не с первой части обвинения.

– Да ладно? – Паша задирает брови. – Поль, я был в ресторане тогда и помню, в чем был сыр-бор. Анисимов замутил с Кольцовой, ты обиделась.

И вот просто до слез обидно это слушать. И не скажешь ничего, потому что нечего мне сказать. Если бы у меня были железобетонные доказательства собственной невиновности – я бы их уже выложила.

Как отстоять свои интересы, если все, что у тебя есть – это твое слово? Я думала, что в Пашиных глазах я вешу чуть больше, что он поверит мне, а нет, он, кажется, не верит вообще и смотрит на меня сейчас разочарованно и недовольно.

– Ты могла сдать книгу, – ровно произносит Паша. – Просто сдать её и позвонить мне. Боже, Поль, я бы согласился на перенос сроков по следующей книге, и ехала бы ты в отпуск, да куда хочешь. Но сейчас…

– Я не виновата, – тихо откликаюсь я. И больше никаких слов у меня нет.

– Поль, а кто виноват? – устало спрашивает Паша. – Костя? Кольцова? Зеленые человечки? Я не могу верить на слово, ты же понимаешь. И даже если бы мог. Презентация через неделю, уже разосланы приглашения. Люди будут, понимаешь? Репутация издательства пострадает из-за срыва. И деньги, вложенные в презентацию, считай, мы уже потеряли. Что мне прикажешь делать? Гладить тебя по головке, потому что у тебя депрессия? У нас деловые отношения, я напоминаю. Я тебе не психотерапевт, я тебе главный редактор. И ты срываешь сдачу книги по срокам. Ты не выполняешь условия нашего контракта. Ты же понимаешь, что я не могу этого позволить? И терпеть не буду, у меня еще куча таких вот срочников. И вот еще мне не хватало слушать аналогичные отмазки. Вас если жалеть – вы же на шею сядете, творческие личности, блин. Ты тем и ценилась, что ты работала в любых условиях и всегда выдавала результат. Но видимо, без Кольцовой ты этого не можешь.

– И что мне прикажешь делать? – невеселая ирония в том, что я сейчас повторяю Пашины слова. И блин, обидно, на самом деле. Да, Элька стимулировала, но я писала просто так. Всегда. Она распространяла уже готовые тексты, просто потому, что мне не хотелось на это отвлекаться.

– А я не знаю, Полин, – Паша разводит руками. – Из всего уважения к тебе – я могу дать тебе два дня. Если ты испортила все не окончательно – перебесись и сдай книгу. Не должно быть тебе разницы, что с неё идут выплаты Кольцовой и Анисимову. Они, в конце концов, работали и заслужили свои деньги. Ты должна это понять. Потом – на тебя будут работать другие люди, будем надеяться, с ними у тебя все нормально будет. Сдашь книгу – я закрою глаза на этот срыв. Если сдать не сможешь – значит, будем разговаривать сугубо деловым языком. Расторгнем договор. И да, я буду зол и подпорчу тебе репутацию. Разумеется, издательство ты найдешь. Через годик. И с урезанными гонорарами. А может и не найдешь. Сама понимаешь, конкуренция сейчас высокая, пишет чуть ли не каждый, у кого доступ к клавиатуре есть.

– Я тебя поняла, Паш.

Из кабинета Паши я выхожу, почти оглохнув от паники. Кто-то попадается мне по пути, я не замечаю. Разбирать лица довольно сложно, да и слышать слова – тоже. И что делать – я категорически не понимаю.

Я бы хотела быть злой, хотеть убить Пашу, но вообще… Я его даже понимаю, чуть-чуть. Даже я ни черта не понимаю, что произошло, даже я уже заподозрила, что у меня какая-то шизофрения и провалы в памяти, вот только это была какая-то очень трешовая мысль. Я была в телецентре, я в компании Варламова покидала свою квартиру. Уж, наверное, он бы поймал меня за шиворот, если бы я вдруг пошла к своему ноутбуку с кувшином воды, да? И санитаров бы тоже вызвал. Да и не было мне дела до тех процентов с моих продаж, что полагались Косте и Эльке. Не пригорало у меня от этого. Личное не должно мешать деловому.