Свой — чужой

Первое, что увидел Штукин, еще даже не войдя в офис, — это как оставленные бдить у входа милиционеры ППСМ тайком курят сигару, сладострастно отплевываясь. Зам это тоже увидел, потемнел лицом и, отвернувшись, чтобы не видеть их рожи, рыкнул:

— Если спиздили еще и мобильник — на этот раз посажу!

Надо сказать, что мелкие кражи с мест происшествий — дело, к сожалению, обычное. И это не поклеп на нашу родную милицию, поскольку об этом знают абсолютно все, посвященные в рутину ОРМ, — и знают, к сожалению, не понаслышке…

Следователь прокуратуры прибыл на удивление быстро. Штукина бросили на установление личности трупа, а Потемкину поручили заняться руководством «Алиби». Руководство пребывало в прострации, стонало, мычало и на позывные не откликалось.

— Ты не тукань! — озлился наконец Потемкин. — Этот «всадник без головы» в чьем кабинете — в твоем или моем?! Я тебе не мисс Марпл, у меня шестисот страниц для расследования нету — мигом на киче окажешься! Создашь потом в колонии-поселении ООО «Чистосердечное признание»!

Генеральный директор «Алиби» упал в кожаное кресло и, совсем не театрально, вдруг взрыднул:

— Это Гриша!

Поскольку лицо директора было закрыто его же ладонями, Потемкин улыбнулся и подмигнул всем, кто слышал, — мол, развалили дядю, а остальное — дело техники. Потом опер снова построжал лицом и подналег на директора:

— Гриша — это который тут отдохнуть прилег или Гриша — который по городу бегает и людям головы сшибает?!

Генеральный бессильно поник головой:

— Гриша — это «крыша»!

Потемкин кивнул понимающе и нехорошо улыбнулся:

— А «крыша» — это, очевидно, Гриша?! Э, папаша! Как там тебя… юридическое сопровождение грузо-разгрузочных работ… сконцентрируйся! Гриша — убийца?

— Уму! — всхлипнул себе в рукав юрист.

— Уму или угу?!

— Угу.

— Угу или убийца?

— Он убил.

— Отлично! — Потемкин потер руки и кивнул Боре Уринсону. — Давай его на базу — пусть там ваяет подробно про Гришу и «крышу». Слабины не давай! Начнет петлять — оформляй в камеру!

Последнее Потемкин добавил, конечно же, для острастки и от собственного куража, но Уринсон подыграл ему, серьезно кивнув, как начальнику, отдавшему однозначный приказ подчиненному.

— У безголового документы на гражданина Швеции, вот только фамилия советская — Романов, — переписывая паспорт и еще какие-то бумаги, сказал Штукин.

— Не гражданина, а подданного, — поправил Валеру следователь прокуратуры, заглянув ему через плечо и вынув документы из руки опера. — Установите-ка, где он остановился… Что-то гостиничной карточки я не вижу… Как установите — я выпишу обыск.

Штукин пожал плечами:

— Поздно уже его обыскивать, это у Гриши нужен обыск.

Следователь нахмурился и четко повторил:

— Товарищ из органа дознания, установите место фактического проживания покойного, а я выпишу обыск!

Валера внимательно посмотрел на представителя надзирающего органа и, вглядевшись, понял, что перед ним опытный сотрудник с ярко выраженным прокурорским комплексом старшинства.

— Понял, — тут же согласился Штукин. Следователь сжал губы в линию и обернулся к Потемкину:

— А вы… Будьте любезны — выведите свидетеля, я вам хочу кое-что сказать…

Уринсон шустро вывел директора за дверь, и следователь громко заявил:

— Я в ваши дела не лезу, а вы при мне больше так ни с кем не разговаривайте!

— А я и не начинал еще… — хмыкнул Потемкин.

— Еще раз повторяю: при мне так больше с гражданами не разговаривайте! А то получается, что я, молчаливо, — в доле! — начал раздражаться следователь.

Наверное, он в чем-то был прав, но Штукин и Потемкин, переглянувшись, без слов, одними глазами, охарактеризовали следака «тем еще фруктом».

…Где-то часа через два, уже сидя в своем кабинете, Валера установил, что убитый остановился в дорогой съемной однокомнатной квартире на улице Кораблестроителей. Ключи, найденные в брюках Романова, скорее всего, были именно от этого адреса. Но ехать туда на обыск Штукин не захотел из духа противоречия — не понравился Валере следак с его вежливо-командирскими интонациями. Чтобы его не погнали на обыск, Штукин начал еще раз подробнейшим образом опрашивать директора и некоторых его подчиненных. Таким образом Валера создал в своем кабинете деловую атмосферу вопросов и перепроверок — он все рассчитал правильно: зам по УР, заглянув к нему, удовлетворенно кивнул и послал на обыск других. Поехали Уринсон и Потемкин, а к ним еще примкнул недавно нарисовавшийся старый опер из главка по фамилии Костылев. Этот товарищ давно курировал Василеостровский район и всегда знал, когда надо быстро возглавить что-то уже заведомо раскрытое или почти раскрытое. Вообще-то Костылев работал в главке по грабежам от сберкасс, а к убойной теме давно внутренне остыл, так как его не очень принимали в коллективе.

Ну уехали сотрудники на обыск — и уехали. Чай не подвиг совершать отправились.