Свой своему

Соглашения между Ицхаком и Маргалит были достигнуты, Авигдором одобрены, и скрепленные подписями бумаги отправились в Берлин. Ицхак проявил повышенный интерес к деловой партнерше. Когда коммерческая часть визита окончилась, он сообщил Маргалит, что главное его занятие в Божине только начинается. Ицхак не только делец, но и писатель. Еще в Германии он собирал сведения о хасидах, на Украине узнает их во плоти, и сочинит книгу о самых жизнелюбивых и преданных вере евреях.

Маргалит жадно внимала единоверцу, хотя временами он ей таковым не казался. Беглый идиш Ицхака располагал к словообилию. Они садились за стол, широко распахивали двери в комнате и упивались беседой. Ицхак делал заметки – должно быть, для будущей книги.

Маргалит увлеклась новыми идеями и, кажется, их молодым и красноречивым глашатаем – тоже. Слишком малым почетом окружена хасидская жена. Мужчины узурпировали усладу святых книг, и сидят над ними без меры ретивые талмудисты, и с готовностью доверяют женщинам добывать хлеб насущный. Уж о многом говорено меж Ицхаком и Маргалит. Он приобщается к тайнам хасидского двора, и, бог его знает, как опишет их. Она же думает, что не там родилась, а что не за того выходила – и прежде знала.

4

Дабы опробовать свои воззрения среди возможных читателей будущей книги, Ицхак собрал божинских мыслителей в гостинице Шимона и Ашера, и разгорелись споры на излюбленные евреями темы. За исключением эмансипированной Ревекки, аудитория состояла из мужчин. Начиная диспут с предмета, обожаемого всеми без исключения, Ицхак умудрился разговорить носителей полярных мнений, не склонных к общению при иных обстоятельствах.

– Господа! – уверенно начал Ицхак, – кажется, ни у кого из нас не вызывает сомнений исключительность еврейского вклада в казну человеческой мудрости. Сей факт очевиден, но причины его туманны.

– Отчего туманны? – нетерпеливо воскликнул Авигдор, – разве евреи не есть божья тягловая сила, что ведет народы к свету?

– Добавлю, отец, – заметил Берл, – цадик раби Меир, говорит, что еврей от природы умнее.

– Поверхностный вы народ, хасиды! – вставил Ашер, обращаясь к Авигдору и Берлу, – от природы все народы умом равны, и нет ничего глупее желания казаться всех умнее. А превосходству есть две причины: трудолюбие и книголюбие!

– Сын, ты лишь от малой части прав! – сердито воскликнул Шимон, – трудом неустанным мы извлекаем знания из данных богом книг. Всевышний – вот первопричина!

– Позвольте и мне слово молвить! – раздался женский голос, уязвивший целомудрие некоторых из мужчин, – вы ищите внутри то, что лежит снаружи. Не вере иудейской, но смелому вступлению во внешний мир христианский обязаны мы успехом, – произнесла Ревекка и не убоялась грозных взглядов.

– Господа, нельзя отказать в наблюдательности моей развитой сестрице. Есть перемены: народ наш не желает более оставаться добровольным затворником, – сказал Ицхак.

– Добровольный затворник? Не мы, ненавистники наши возвели стены! – заявил Авигдор.

– Раби Меир говорит, что умных теснят потому, что боятся их, – поддакнул отцу Берл.

– Где стержень воззрений ваших, хасиды? – вновь рассердился хасидоборец Шимон, – соединиться с прочими – миссии избранничества изменить!

– Другие времена пришли, отец! – возразил Ашер, – в убежденьи превосходства мы упрямы и оттого гонимы. Мы много поучали, пора начать учиться.

– Рад слышать голос просвещенца! – воскликнул Ицхак, – учиться наукам и полезному труду, чтоб не слыхать упреков в тунеядстве. Идти, как все. Вернее, впереди на шаг.

– Спуск легок, подъем обратный невозможен! – рассмеялся Шимон, – порой упоминают достоинства недруга, чтоб свои выпятить.

– Мирские науки не полезны еврею, а простой труд глушит любовь к богу, – возразил Берл, вспомнив поучения цадика.

– Почтенный берлинец-просвещенец! Не ты ли сказал, что мы преуспели больше всех, обогащая мировую мудрость? Теперь отправляешь нас к отстающим в ученики? – кольнул Авигдор.

– Почтенный хасид! Не говори “мы”, говори “они”! – пришла на помощь брату Ревекка.

– Кто “они”? – поинтересовался Шимон.

– Берлинеры-просвещенеры и иже с ними! – воскликнул Ицхак и потрепал по плечу Ашера.

Диспут уподоблялся пикировке. Шимон демонстративно посмотрел на часы. Спорщики стали расходиться. Каждый прав и победил.

Маргалит не смела входить в мужские словопрения, но суть спора довели до нее. “Как умен Ицхак, как доказателен! Мужчина! Отчего дороги наши раньше не сошлись? Диво ли, что я увлечена? Однако просвещенец сей смеется над хасидами. А я в чьем лагере?” – думала молодая вдова. Приезд Ицхака расшевелил Божин, встревожил сердце Маргалит. Она подставляла лицо свежему ветру и дышала радостью и тревогой.

Девичники

1