Своя среди чужих, чужая для своих. Или пересказанная история одной волчицы (СИ)

Гуляя по саду, Санса давно заметила сестру, но подходить к ней не хотелось. Слишком у неё всё было хорошо. А у Сансы — одни только потери. Уже собираясь вернуться к себе, она заметила девочку, стоявшую за кустом жимолости. Почти одновременно её заметила и Арья. Девочкой была Пэт — одна из пленниц кхалла Хорро.

Арья, поглаживая Нимерию по голове, медленно обернулась. В её глазах читалось явственное недоумение. Внезапно Санса разозлилась — она испугалась, что лютоволк бросится на девочку, что тут непонятного? Резко запахнув плащ, она направилась к Пэт и Арье.

Подойдя поближе, Санса услышала странный разговор.

— Я — Пэт. А ты — Королева Короля-Льва — Звезда Севера?

— Да, — едва заметно усмехнулась её сестра.

— И ты прилетела на драконе?

— Да.

— Ух ты! А правда, что твой муж ездит на медведе?

— Нет. С чего ты взяла?

— Так говорят.

— А что ещё говорят?

— Что вы победили смерть, а сейчас победите всех пришлых. И будет мир. Что Сумеречный Лев — великан, а Звезда Севера — красивая.

— Мой муж высок, но он не великан.

— Не великан… А ты — … красивая.

От Сансы не укрылась заминка Пэт и то, как она при этом бросила взгляд на неё, Сансу. Похоже, в глазах девочки Санса была всё-таки красивее. Но от этого было ещё горше. Повернувшись к ней, Пэт удовлетворённо сообщила:

— Вот видишь, Олейна, они пришли на помощь, а мне никто не верил!

— Я верила, — попыталась улыбнуться Санса, но у неё это плохо получилось.

— Я знала, что ты спаслась. Хотела помочь, но тебя охранял тот страшный рыцарь.

— Он вовсе не страшный! — резко возразила Санса.

— Ой! Он тебе нравится? Ты его любишь?

— Он умер.

— Ой, прости, Олейна! Я не хотела!

Глядя, как Пэт едва ли не расплакалась, Санса пыталась совладать с собой. Это встреча вывела её из равновесия, которое давалось ей с таким трудом. Глядя на тощую цыплячью шею, торчавшую из побитой молью шали, она подумала, что девочка голодна. Конечно, её надо покормить, но как? А вдруг она расскажет о том, где была Санса? О том, что она стала забавой дотракийцев? О её позорном посещении дома удовольствий никто не знал. На её счастье про безродную девушку Олейну все позабыли, и сейчас вряд ли кто признает в ней одну из пленниц дотракийцев, если только Пэт не станет болтать языком.

— Ступай на кухню. Тебя покормят, — быстро проговорила Санса, беря Пэт за плечо и, разворачивая, подтолкнула в сторону дома: — Я тоже пойду, — рассяенно сообщила она Арье, глядя, как Пэт идёт по аллее, постоянно оглядываясь на «Звезду Севера».

— Откуда ты её знаешь? — полюбопытствовала сестра.

— Она прислужила кхаллу Хорро и приносила мне еду.

— Как получилось, что ты была пленницей? Ведь ты — жена Десницы их королевы!

— Они не доверяли Тириону. Считали, что он плохой советчик, раз привёл их туда, где снег и холод.

— Вот как! — Арья как-то недобро усмехнулась.

Вся подобравшись, Санса сузила глаза, пытаясь понять в чём дело — ведь они всегда были друзьями — её сестра и её муж! Мысль, пришедшая ей голову, была подобно грому среди ясного неба. Как же она могла об этом не подумать! Тирион бежал из тюрьмы и из страны, и примкнул к врагам Ланнистеров! Он сам стал врагом. Она, Санса — жена врага! Да ещё эти слухи, что именно Тирион стрелял в лорда Тайвина, а вовсе не подосланный Мизинцем и Тиреллами убийца! А теперь Арья — жена лорда Тайвина и носит под сердцем его дитя.

— Да, всё так, — голос Сансы неожиданно для неё самой обрёл уверенность. — Я не знала, какие у кхалла планы, он держал меня в заложниках и ничего не говорил. Что-то ещё хочешь спросить?

— Он хотел убить тебя? Отсюда шрам?

— Да.

— Понятно.

Санса видела, что сестра ей не верила, но откровенничать, рассказывая о том, что она пережила — не собиралась:

— Я хочу всё забыть. И никогда больше не вспоминать.

— Да. Конечно…

Развернувшись, Санса устремилась в след за Пэт.

«Я хочу всё забыть. И никогда больше не вспоминать» — легко сказать. Но она никогда не забудет. Никогда. Перед её глазами встали каменные стены и пол с соломенным тюфяком, помои, которые им давали вместо еды и дотракийцы, прилюдно удовлетворяющие свои потребности. И Сандор, кормящий её с ложки — единственное, что позволили ему сохранить тюремщики. Его грубые, неуклюжие руки, перевязывающие её рану, его ругань, на которую она совсем не обращала внимания, и его неловкость, и смущение от вырывавшихся грязных слов. Тепло его тела, так осторожно и целомудренно прижимавшегося к её телу, чтобы она не замёрзла и не простудилась от сырости и холода, царивших в их тесной тюрьме. Его предупредительность и тактичность, которой остальным следовало бы поучиться. А теперь его нет, и не будет. А они ещё хотели его сжечь! А он так боялся огня. Сандор ничего не боялся — ничего, кроме огня. Она не могла им этого позволить. Просто не могла…

Догнав Пэт почти у чёрного хода, Санса взяла её за руку:

— Ты одна? Или с тобой ещё кто?

— Из наших — одна. Но я живу с Нилом и Аникой.

«Из наших» — нет больше никаких наших! Нет, не было и не будет!

— Это твои друзья? — уточнила Санса, не желая слушать про «наших».

— Да.