Своя среди чужих, чужая для своих. Или пересказанная история одной волчицы (СИ)

С самого первого дня всё пошло не так, как рассчитывал Варис. Никто не ждал от Королевской Гавани столь отчаянного сопротивления. И никто не думал, что город придётся брать штурмом. Пламя драконов, перекинувшись на жилые кварталы, уничтожило дома, лавки, амбары и склады — всё то, что защищало от холода и не позволяло умереть от голода. И всё это случилось накануне долгой зимы. А с наступлением холодов, как и в прошлые годы, в столицу, в поисках лучшей доли, хлынули крестьяне из близлежащих деревень. Но в этот раз их было больше, гораздо больше. Люди бежали с насиженных мест, насмерть запуганные дотракийцами, разбившими лагерь вблизи города. Чем длиннее и промозглее становились ночи, тем больше было тех, кто искал тепло и хлеб за крепкими стенами Королевской Гавани. И тем меньше становилось хлеба в самой Королевской Гавани. Того зерна, что дали Редвины едва хватило на нужды армии и Красного Замка. Никогда ещё обычная ржаная горбушка не стоила столько, словно вместо муки в неё клали золотой песок. На рыбном рынке царило запустение — из-за штормов суда давно уже не выходили в море. Поубавилось и желающих поохотиться в ближайших лесах — мало кто рисковал наведываться туда, где им могли повстречаться дотракийские воины. Те, кто по богаче, выменивали драгоценности и утварь на еду. Кто победнее — брали всё так, никого не спрашивая. Каждый день Варис выслушивал рассказы про грабежи и разбой. И про бесчинства, творимые детьми Великого Травяного моря. А после того, как бо́льшая часть флота Грейджоев покинула Королевскую Гавань, дела стали ещё хуже. От Золотых плащей толку было мало. Неожиданно Виола Редвин и её племянник, Грег Рован, оказались куда более полезными. Их рвение показалось Варису странным. А потом он решил, что это его уже не касается. Это не его мир. Не его земля. Он здесь — чужой. И если Редвины знают, что делают — что ж, богам их судить.

Какое-то время в столице установилось подобие порядка, поддерживаемое людьми с виноградной лозой на плаще, но не надолго. Дотракийцы, стоявшие лагерем за городскими стенами, всё так же наведывались в Королевскую Гавань, ведя себя, как завоеватели. Воры воровали. Беднота голодала. Горожане ради еды расставались с тщательно оберегаемым до сего дня добром. Волнения, вновь охватившие город больше недели назад, сегодня вылились в открытый бунт. Утром на развалинах Септы Бейлора начала собираться толпа. Она росла до тех пор, пока не заполонила площадь и улицы вокруг. Люди, привлекаемые призывными речами, хватались за всё, что попадалось им под руки: мечи, топоры, кухонные ножи. Недовольство, копившееся столь долго, выплеснулось наружу и затопило город. Двинувшись в сторону Красного Замка, толпа сметала всё на своём пути: камни летели в лавки, что вели торговлю с «пришлыми», в бордели, распахивавшие свои двери для дотракийцев, в гостиницы, в дома зажиточных горожан, наполненные, как всем казалось, до краёв вином и едой.

За этот день Варис уже потерял счёт стычкам, в которых гибли те, кто пересёк Узкое море с Дейенерис. Её не́когда могучая безупречная гвардия таяла, словно снег под жарким солнцем. Толпу разогнать так и не удалось, и сейчас остатки городской стражи предпринимали жалкие попытки, дать ей отпор, защищая тех лордов и леди, кто оказался заложниками в Красном Замке...

Дойдя до поворота, Варис шагнул в едва приметную нишу, скрывавшую в своей глубине дверь.

Тёмные переходы сменяли один другой, петляя и уводя их всё дальше и дальше от Башни Мейгора. Постепенно ровный каменный пол сменился чем-то, похожим на морскую гальку, и всё отчётливее стал слышен шум прибоя.

Из подземелий они выбрались недалеко от порта. Судя по луне и звёздам, было уже за полночь. Пахло морозом, гарью и чем-то ещё. Над городом висела желтоватая дымка пожарищ. Совсем неподалёку, сразу за по-зимнему голой рощей ввысь вздымалось пламя. «Тёплый очаг», — подумал Варис. Там поселился Джордж Роусп, претендовавший на Росби, и его люди — одни из самых ярых сторонников Дейенерис, открыто подержавшие её в день казни Томмена Баратеона и его матери. Чуть дальше пылали амбары, куда не так давно Редвины доставили зерно, предназначенное для нужд армии, а сразу за ними дом, принадлежавший Эрролам из Золотого Стога. Варис знал, что сейчас там не было никого из хозяев, но, похоже, бунтовщиков это интересовало мало.

В этой расцвеченной огнём ночи, было что-то пугающее. Вместо тишины, присущей часу волка, и размеренного шага караульных, патрулирующих город, до них доносились далёкие голоса. Что-то с грохотом падало, ломалось и разбивалось — толпа, громившая богатые дома, неистовствовала, требуя «очистить город от скверны».

Стараясь избегать людных мест, они шли узкими улочками, пробираясь к морю. Но и здесь им попадались люди. Безликие, словно тени, они спешили мимо, почти не обращая на них внимания. У кого-то в руках были факелы, кто-то был вооружён. Варису казалось, что среди них он узнавал нищих по их лохмотьям, мастеровых и оружейников — по мечам и копьям, крестьян — по серпам и мотыгам.