Своими глазами(СИ)

Место новой ночевки порадовало. Это был берег лесного озерка. Озерко чем-то напоминало давешний пруд, такое же круглое, но шире и заметно глубже. Дна не достать. Его вполне можно было бы принять за воронку от огромной бомбы или метеоритный кратер. Но вряд ли для таких предположений есть основания.

Вода в этом озерке оказалась хоть не холодная, но чистая и прозрачная. Не исключено, что оно было проточное. Во всяком случае сплошной берег в двух местах прерывался неглубокими ручьями, уходившими, насколько хватало глаз, куда-то в лес.

Пока устраивались с палатками и ужином (я еще на прошлой ночевке благополучно сплавил назад Сашке ведро и возился с палаткой) - подошли местные ребятишки. Они пришли не к нам, а просто купаться. Наверное это было неизбежно, поскольку, как мы убедились, весь тамошний край был беден крупными водоемами. Поэтому такое уютное озерко просто не могло остаться без внимания.

Ребята принесли с собой отличную вещь, знакомую всем нам с детства - накачанную автомобильную камеру. Ту самую, которую в обиходе тоже называли баллон. Но это был уже не тот баллон, подобные которому в Палехе катились нам на голову, а гораздо лучше. Настоящая импровизированная резиновая лодка.

Когда мы попросили камеру у ребят, они довольно спокойно на это согласились. И что тут началось! Как будто век не видевшие ни воды, ни баллонов наши облепили камеру со всех сторон. На самой середине озерка началось столпотворение. К баллону со всех сторон тянулись руки, от него отталкивались, на него взбирались, с него сталкивали. Сам баллон вертелся во все стороны: вставал дыбом, переворачивался, снова шлепался в воду.

В разгар возни Витька оказался между мной и Лешей Егоровым. Он карабкался на баллон, а мы с двух сторон тянули его за плечи вниз. Вдруг он выкрикнул сдавленным голосом, чтобы его отпустили. Егоров отпрянул сразу, а я, не поняв в чем дело, продолжал сталкивать Витьку в воду. И почувствовал, что его руки, которыми он в обхват цеплялся за камеру, как-то затвердели. К счастью, вцепился он довольно крепко, и голова под воду не ушла.

Неладное почуяли все. Разом возле баллона не осталось никого, кроме меня и Сереги Моченова. Берег, противоположный от стоянки, был ближе, мы подтянули камеру туда. Но выволочь Витьку на сушу было непросто, тело его, сведенное судорогой, совершенно не сгибалось, руки не хотели выпускать камеру.

Сзади раздался плеск. Оттолкнув нас с Моченовым в стороны, к лежащему Витьке бросился Сергей Козырев. Он стал делать ему искусственное дыхание. Витька мычал и сопротивлялся, мы долдонили, что ничего этого не нужно, он совсем не нахлебался воды. А с противоположного берега доносились крики Алевтины Васильевны.

Наконец, Сергей криком доложил, что это только судорога, помог Витьке подняться и повел его вокруг озерка. Пострадавшего уложили в девчачью палатку, накормили медикаментами, и Алевтина выстроила нас полукругом.

Местные ребята уже удалились. Мы получили нагоняй с внушением, как вести себя дальше, что делать, чего не делать, что говорить, чего не говорить. Случай, разумеется, произошел нешуточный. Конечно, Витька был отчаянный парень, его похождения не раз заканчивались шрамами и хирургическими швами, но с опасностью утонуть он кажется столкнулся впервые.

По палаткам все разошлись притихшие. Вова Галенков на эту ночь переселился к нам, на место Витьки. Мы были довольны такой неожиданной рокировкой. Галенкова не просто так называли Чинарик. Он был в то время очень мал ростом, и конечно гораздо мельче Калитеевского. В нашей палатке сразу перестало быть тесно.

Ночь, в отличие от предыдущей, была теплая. Но большой радости эта теплынь не принесла. Нас атаковало жуткое количество комаров. Костя Сорокин даже соорудил себе "противогаз" - обвязал голову полотенцем, хвост от которого опустил на лицо.

До Волги оставалось еще два перехода.

И вот на этих переходах наши ребята постепенно начали, если не вольничать, то всё-таки понемногу расслабляться. Все чаще застревала в пути сложившаяся "хвостовая" группка - Моченов, Зверев, Романов, Егоров и примыкавшие к ним. На коротких привалах-передышках приходилось подолгу ждать, когда они подтянутся. Иногда у АВ не хватало терпения, и она более не дожидаясь, давала команду подниматься и двигаться дальше, а затерявшихся оставались ждать Сергей с Натальей.

Разумеется, весь фокус заключался в том, что те, застрявшие, делали собственные остановки и посиделки. И хотя такие действия категорически возбранялись, их похоже, это не особенно пугало. Началось, я думаю, просто с маленьких перекуров, которые нужно было скрыть от руководящих глаз. А потом, дальше-больше, если уж присели, почему бы и не отдохнуть.

Алевтина хмурилась, наверняка устраивала им нагоняи с глазу на глаз, но если это и помогало, то ненадолго. Заодно, под горячую руку, попадало и всем прочим, кстати говоря, в число очень плохих почему-то попал и Калитеевский Витька, хотя уж он-то был всегда лоялен и педантичен. Вероятно, причина заключалась в его языке, который он сплошь и рядом не старался сдерживать.