Сволочей тоже жалко

Просто творогом Стасик не наедается. Сырники лучше. К тому же Марины нет дома. Клава добавляет изюм, ванильный сахар. Песня…

Все хорошо. Лучше не надо. Но уже тянет домой.

– Надо собираться, – говорит Стасик.

– А чего тебе не хватает? – удивляется Клава. – Дети рядом. Дом полная чаша.

– Это их жизнь.

– Понятное дело, – соглашается Клава.

Здесь их молодая жизнь. А его жизнь в Москве. Там его прошлая слава, там русский язык, там Корявая Лида, которая спросит: «Можно я с тобой посижу?» Там стоит его письменный стол. Он сядет за него и будет работать, даже если это никому не нужно.

Вай нот?

киносценарий для «Узбекфильма»

Эта история произошла с моей подругой тридцать лет назад. Сейчас она крупный ученый, нейрофизиолог. Впереди планеты всей. А тогда только начинала свою деятельность в далеком Ташкенте.

Представьте себе, все так и было. Ну, может быть, немножечко по-другому…

Собаке по кличке Бой делали энцефалограмму. Профессор Азиза Усманова нажимала на кнопки прибора. Шла лента с информацией. Азиза внимательно изучала показания.

Бой в специальном шлеме с преданностью смотрел на свою хозяйку в белом халате. Он болтал хвостом, как маятником, и улыбался. По всему было заметно, что Бой пребывал в прекрасном расположении духа.

– Молодец, Бой! – похвалила Азиза и выключила прибор. – Ты – настоящий товарищ!

В кабинет заглянула секретарша и сообщила:

– Пришли!

Иностранцы, переводчица и представители института уже сидели за длинным столом кабинета директора.

– Азиза Усманова! – представил Рустам вошедшую Азизу. – Профессор-нейрофизиолог, создатель современной информационной теории эмоций.

Переводчица перевела.

Иностранцы с большим уважением посмотрели на Азизу.

– Госпожи Марианна Хансен и Хелла Деальгард, представители феминистического движения Швеции, – познакомила переводчица.

Азиза кивнула. Села за стол против шведок. Наступила пауза – когда непонятно, о чем надо говорить.

– Давайте скорее. Время теряем, – поторопил директор.

– Переводить? – спросила переводчица.

– Наша задача доказать, что женщина может подняться на те же высоты, что и мужчина, – заговорила пожилая госпожа Хансен. – В вашей стране я встретила очень много просто феноменальных женщин. Сейчас в Европе появился новый тип деловой женщины, который не менее сексуален. Вот вы… простите, как ваше имя…

– Усманова, – подсказал Рустам.

– Не вмешивайся, – попросил директор.

– Госпожа Усманова… вы очень красивая женщина, и это не мешает быть вам большим ученым.

– Не мешает, – подтвердил Рустам, оглянувшись на директора. – Я поддерживаю беседу… – оправдался он.

– Наше феминистическое движение сделало большие успехи, – продолжала госпожа Хансен. – Мы добились того, что с ребенком сидит дома тот член семьи, который меньше зарабатывает. Если жена зарабатывает больше, чем муж, то муж сидит с ребенком и жена ходит на работу.

– А кормит кто? – спросил Рустам.

– Тот, кто сидит дома. У вас есть дети?

– Да, – кивнула Азиза.

– Сколько?

– Один. Одна…

– А муж?

– Тоже один.

– А кто ведет хозяйство?

Азиза думает.

– Я.

– А что делает муж?

В этот момент муж Азизы Тимур Усманов стирал в ванной комнате свои носки, терзая их в руках. Потом он их выкрутил и выкрученными повесил сушить.

В кухне что-то зашипело. Тимур выбежал из ванной. Это из кастрюли убегал суп.

Азиза в это время давала интервью.

– Переведите, что у них интеллектуальный брак, основанный на взаимном уважении, – подсказал директор переводчице.

Переводчица перевела. Госпожа Хансен одобрительно кивнула.

– Простите, а чем вы занимаетесь? – спросила Хелла.

– Я исследую молекулу радости. При каких условиях она синтезируется в мозгу. Ее химическую структуру.

– А какая сверхзадача?

– Сделать счастливым все человечество.

– О! Значит, мы занимаемся одним и тем же! – воскликнула госпожа Хансен.

Директор незаметно посмотрел на часы и вздохнул. Тоже незаметно.

Древняя площадь Регистан.

Верблюд Люша в красивой попоне покорно опустился на колени. На верблюда посадили госпожу Хансен. Верблюд поднялся. Все встали рядом. Сфотографировались. Потом стали снимать госпожу.

– Сидела бы дома, – вполголоса сказал Рустам.

– Переводить? – спросила переводчица.

– Не надо.

– Это башня, с которой в давние времена сбрасывали неверных жен, – показала Азиза.

– А что делали с неверными мужьями?

– У мужей были гаремы.

– А что это такое?

– Это… вроде общежития для жен. У хивинского хана, например, было четыреста жен. Так он только и делал, что был неверным.

– Как хорошо, что мы живем в другое время и в другой цивилизации!

– …А сейчас просим дорогих гостей отведать наше узбекское национальное кушанье: плов.

Переводчица перевела.

– Плов – это что? – спросила Хелла.

– Это баранина и рис, приготовленные определенным способом.

– Мы вегетарианцы. Наши убеждения не позволяют нам есть мясо.

– А что же делать? Чем же их кормить?

– Можно сделать сладкий плов, – предложила Азиза.

– Феминисты… Вегетарианцы, – пробурчал Рустам. – Поэтому у них и рождаемость падает…

Квартира Азизы. Азиза сидела за письменным столом, читала диссертацию.

Посреди комнаты на стуле стоял раскрытый чемодан.