СВТ. ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. АНТИРРЕТИКИ ПРОТИВ АКИНДИНА.

78. Я боюсь за замыслившую таковое душу, не сопряглась ли она совершенно тому, кто вечно противится намерениям Божиим? Боюсь, слыша говорящего: «Хочет Бог, чтобы мы, осознав глубину содеянного ради этого, гнозисом привлекли бы к себе сильнейшую благодать, подражанием Преобразившемуся, в нас самих соделывающую это чудное и странное таинство» [569], низводя которое до уровня тварного, противоречащий нам не смог скрыться, [как это явствует] и из только что приведенного. Ведь поскольку тем, кто с помощью священных Писаний показывают этот свет нетварным, он противопоставляет самого себя и кроме того настаивает, что они впадают во множество нелепостей, очевидно, что сам он ставит этот свет в один ряд с творениями, а также никак не менее [он показывает это] тем, что убеждает «не исследовать сказанное святыми по поводу оного света, чтобы нам не защищать двух богов и две нетварные божественности, превосходящую и уступающую, видимую и невидимую». Ибо он называет нечестивым не то, чтобы [вообще] почитать две божественности, но две нетварные божественности; и не то, чтобы [называть их] превосходящей и уступающей. Ведь если другая [божественность] тварна, то она по необходимости будет обладать и инаковостью, и подчиненностью, не только по причинности, но и по сущности. Так что он не вообще говорит, что почитать две [божественности] нечестиво, но [считает нечестием] то, чтобы вместе с той природой считать нетварным и тот свет, и против этого он разжигает непримиримую войну. Все же другое делая пугалом, он приспосабливает простейших людей. Иное же он присовокупляет, пугая простецов.

{стр. 145}

79. Ибо тогда как все богоглаголивые [отцы] считали тот свет безначальным и присносущным, как мы многократно и пространно показывали, а также, поскольку он есть обожение, называли его божественностью, видимой неизреченно только одними удостоившимися, а для некоторых из них и умопостигаемой, так как не только в телесных очах, но и в очах души удостоенных [этого] непостижимо [для ума] случается божественное оное воссияние, сей [Акиндин] убеждает не исследовать тщательно писаниях святых об этом [воссиянии], чтобы мы не считали нетварным это воссияние вместе с подающей его сущностью. Итак, если бы это не [сами] отцы ясным образом богословствовали, что оно является божественностью и видимым силою божественного Духа одними только святыми природным лучом божественности, нетварным и безначальным [570], а мы, исследуя [их писания делали бы такие выводы], могло бы как–то показаться, что, призывая не любопытствовать, он препятствует чересчур дотошному исследованию. Но теперь, когда явно, что отцы так об этом богословствуют, он, очевидно, ничего он другого не говорит, кроме как: «оставив отеческие предания и научение Духа, все слушайте меня и без испытания покоряйтесь моим новогласиям , и, исказив гласы святых, примите меня предводителем нового богопочитания, как высшего по сравнению со всеми ними и чрезвычайно точного богослова».

80. От такового безрассудства он тайком подготавливает [слушающих к тому], что яснейшие словно свет разъяснения святых о свете должны быть отброшены прочь, внушая такие мысли, «дабы нам, — как он говорит, — не почитать две нетварные божественности, называя нетварной божественностью и воссияние, так или иначе ставшее видимым, и сущность, высшую и невидимую». Итак, ты называешь это воссияние тварным. Как же нет? По ходу речи ты и вполне откровенно говоришь, что так думаешь. Кому тогда принадлежит эта, видимая одними только святыми и совершающая обоживаемых боговидными по причастию, тварная, по–твоему, божественность и светлость? Не Богу ли и самой Его божественной природе, как Сам Он, воссияв по ней на горе, показал, и как мы научились от тех, кто по временам удостаивался этой светлости? Так что и ты говоришь о двух божественностях Бога, — одной нетварной, а другой тварной, — но невозможно, ни чтобы тварная принадлежала нетварной сущности, ни нетварная — тварной. Таким образом, тот, кого ты называешь единым Богом, составлен из нетварной и тварной природы.

81. Скорее же, поскольку это не может сойтись воедино, ты чтишь двух богов и два противоположных [друг другу] начала, безумствуя подобно Мани ; или скорее, ты пребываешь держащимся еще более странного и абсолютно непоследовательного и худше{стр. 146}го, чем его, мнения, как мы показали в Списке множества твоих нелепостей [571]. Так что сказанные в Духе святыми о воссиявшем на Фаворе свете слова мы сопоставили и примирили друг с другом, и свели в одно, не для того, чтобы вводить, — как ты клевещешь и доносишь, — двубожие, но для того, чтобы тебя отвратить от двубожия, воистину позорного и злочестивого, или — уместнее будет сказать — нечестивого.