Сын атамана

Вдоль стены протиснулись поближе к крыльцу и увидели тех, кто был закрыт от нас людьми, и сейчас стоял перед войсковым атаманом. Это монахи, четыре человека в длинных черных рясах и клобуках, у каждого в руке по иконе, а на груди большие солидные кресты. Данных граждан я видел вчера вечером, человек десять в ворота Черкасска прошло. Вот только зачем они здесь, и чем провинились?

– Святые отцы, кто вы? – обратился к монахам Кондрат. – Почему бродите по дворам и души людей смущаете?

Вперед выступил один из монахов, вскинул перед собой икону и прокричал:

– Мы посланы архиепископом Воронежским, дабы обуздать тебя, еретик, и предостеречь православных людей, которые идут за тобой, и скатываются во грех, ибо они поднимают оружие свое против помазанника божьего! Покайтесь, люди! Взгляните на икону и узрите, рогатые и хвостатые дьяволы поджаривают на кострах еретиков! Анафеме будет предан ваш самозванный войсковой атаман, и вы вместе с ним! В аду горят все проклятые жиды, кто Христа распял, а вместе с ними ариане и всякие люди, кто своему государю не повинуется! И коли вы на сатанинское булавинское прельщение польститесь, то и вам рядом с ним в кипящем масле гореть! Покайтесь и обратитесь к богу! Он велик и милосерден, и у вас еще есть возможность получить его прощение, а значит, вы сможете избежать кары! Люди…!

– Молчать! – оборвал его Кондрат. На миг тишина накрыла площадь, и отец, посмотрев на негодующего священника, сказал: – Нет, не православный ты, а пес! Ты и подобные тебе продали христианскую веру латинянам и идете у врагов на поводу! И не за веру ты с епископом своим ратуешь, а за деньги, которые по моему приказу казаки из монастырских сокровищниц выгребают!

– Проклинаю…!

Монах вновь хотел перехватить речь, но Булавин его слушать не стал и, кивнув на монахов крепким молодцам Лоскута, скомандовал:

– Вязать их, и в поруб! Остальных посланцев архиепископа сыскать и к ним же кинуть! Тут им не Россия, а казацкая земля, и никогда до сих пор попы нам не указывали, что делать и как жить!

Лоскутовцы действовали быстро и сноровисто. Они сбили монахов, которые все как на подбор были крепкими дядьками, наземь. Затем связали их и поволокли в поруб. Люди стали расходиться и в основном все поддерживали войскового атамана, хотя несколько человек «божьих людей» пожалели. Впрочем, открытого недовольства не было, и ладно.

– Жестко у вас, – сказал Левка.

– Бывает.

– А что, правду дядька Кондрат сказал, будто монахи за деньги на него озлились?

– И за деньги тоже. По приказу отца со всех донских церквей и монастырей больше двадцати тысяч рублей собрали, а наши армии, которые идут вперед, помимо воеводского добра еще и церковное прибирают.

– Это какие же деньжищи…

– Немалые.

– И зачем атаману столько?

– Армию содержать, само собой. На той неделе указ приняли, чтобы каждый казак или крестьянин, кто в войске сражается, получал два рубля и пять алтын на содержание себя и семьи. Вот тебе самый явный расход, а помимо этой растраты необходимо покупать порох, оружие, лошадей, одежду, продовольствие и много еще чего.

Левка окинул взглядом опустевшую площадь, поправил свой кожух и кивнул на войсковую избу:

– Ну что, пойдем?

– Пошли.

23

Россия. Новохоперск. 25.10.1707.

Семен Драный открыл глаза и потрескавшимися губами прошептал:

– Пить…

Тут же появился ковшик с теплой водой, который краешком уперся ему в зубы. Семен сделал несколько судорожных глотков и опять провалился в полузабытье. И в этом пограничном состоянии между сном и явью ему вспомнилось все, что произошло за минувшие дни с ним и его армией…

Границу Войска Донского отряды Пятой армии пересекли без каких либо помех и нестройными колоннами отряды этого войска двинулись по осенней распутице вверх по Хопру. Всего за неделю восставшие взяли несколько острогов и городков, и окрыленные зажигательными речами Семена о воле крестьяне толпами вступали в его армию. Походный атаман Пятой армии смотрел на это и сердце его радовалось. Наконец-то, народ идет за ним, и он верил, что с такими людьми, можно дойти до самой Москвы и царского престола, на котором сидит тиран. И так продолжалось до позавчерашнего дня, когда его войско подошло к Новохоперску.

Возле небольшого укрепленного городка восставших уже поджидали царские полки под командованием полковника Иртеньева. У Семена было двенадцать тысяч пеших крестьян при трех пушках и немногим более двух тысяч конных казаков. Против них Иртеньев собрал солдатские пехотные полки Давыдова и Неклюдова, три драгунских полка под командованием Яковлева, Гулица и фон Делдина, ну и, конечно же, дворянское ополчение из Тамбова. Всего под командованием полковника собралось три с половиной тысячи пехоты, две тысячи конницы и семь пушек. В общем, полковник имел полное превосходство, но все же решил стоять в обороне, поскольку осенние дожди размыли обходные пути и чтобы двигаться дальше, Семену Драному следовало пройти через Новохоперск.