Сын атамана

Впрочем, меня больше заботило иное обстоятельство. Это то, что я стал лучше разбираться в людях. Смотришь на отдельно взятого человека и видишь его насквозь. При этом понимаешь, что это такая сволочь, которую необходимо как можно скорее прибить. А на другого взглянешь, хоть в святые его записывай, душа у человека чистая и незлобливая. Теперь-то понятно, почему многие казачьи командиры так полковника Лоскута боялись. Наверняка, старик всех предателей и двурушников за версту чует. По крайней мере, мне так кажется.

С момента нашего возвращения с Черкасск прошел почти месяц. Жизнь подкинула мне некоторые бонусы, но в целом, как я уже говорил, все по-старому. Время летит незаметно, и в казачьей столице до позавчерашнего вечера, все было спокойно. Именно с этого дня события пошли непрерывной чередой одно за другим, и мой привычный распорядок дня был нарушен.

Началось все с того, что ранним утром 22-го числа у меня родился младший брат, которого назвали Георгием. Событие для всей нашей семьи, безусловно, радостное и знаменательное.

В этот же день, ближе к полудню, в Черкасск вошли пробившиеся от далекого Пскова к родным местам полки Максима Кумшацкого. И прибыли наши казаки не одни, а с тремя тысячами мастеровых людей из Тулы и Липецка. Шестую армию, как условно обозначали войско Кумшацкого, ждали уже давно и встретили, как положено. Большой Черкасский колокол бил во всю свою мощь, и ему вторили малые на сторожевых башнях. В церкви отслужили молебен, а по домам накрыли праздничные столы.

Хороший день был, но вечером радость удвоилась, так как примчался Григорий Банников, который доложил, что все отряды не желающей подчиняться донским законам голытьбы полностью разгромлены. Как вихрь налетел Банников на скопившиеся в Раздорской толпы гультяев и, не долго думая, приказал своим казакам рубить всех, кто не выполнил его приказ разойтись. После чего, самолично, в обход законов и традиций, сменил станичного атамана и поставил своего человека. А прежнего атамана за то, что допустил подобное сборище в своей станице, и не смог уследить за порядком, секли на площади. По докладам, поступавшим в войсковую канцелярию, верховские казаки положили в Раздорской почти тысячу смутьянов. На этом полки Первой армии не остановились, а частым гребнем всего за три недели прочесали большую часть родных верховских поселений, а теперь и за понизовье принялись.

Конечно, слухи о том, что Григорий учинил в Раздорской, быстро разбежались по всем станицам и городкам, а потому гультяи или бежали обратно на Русь, или добровольно вступали в полки Ивана Павлова. Тот, кстати, только вчера доложил, что за две недели принял в свои отряды четыре тысячи человек и готов приступить к формированию еще двух пехотных полков вроде своего Первого Волжского. Ну и, как водится, он требовал выделить под это дело ружья, порох, свинец и теплую одежду. С этим пока проблем не было, войсковой атаман не пожадничал и приказал выдать все, что полковник просил, тем более, что результаты Первого Волжского впечатляли. Этот полк был сформирован почти полностью из донских бурлаков. Желающих отдаться на милость царя в нем не было, а придуманная Павловым новая тактика небольших групп очень напоминала бой казачьей конницы, ударил и отскочил. При грамотном руководстве, с такими бойцами многое можно было сделать.

Перехожу ко вчерашнему дню, который запомнился тем, что прискакал гонец от командира Четвертой армии – Лукьяна Хохла, который опережал своего командира на сутки пути. После недолговременной осады Царицына и добровольного перехода под нашу руку Камышина, Хохол двинулся вниз по Волге, без боя взял Черный Яр и при помощи стрельцов захватил астраханского воеводу Апраксина, которого вскоре должны привезти в Черкасск. Кроме того, на соединение с армией Лукьяна вышли семь сотен казаков с Яика и почти две тысячи с Терека. Хохол временно оставил свою армию и уведомлял, что вскоре будет в Черкасске.

И вот наступил день сегодняшний. Очень важный день в жизни донской республики, который определил ход всего нашего дальнейшего движения. С самого раннего утра к церкви, где должен был пройти круг высших чинов Донского Войска и союзников, стягивались атаманы, полковники, есаулы, сотники, гости и представители самых влиятельных войсковых семей. Всего собралось порядка ста пятидесяти человек и, в связи с зимой, Круг проводился в церкви, где, оставив чистый круг по центру, заранее поставили покрытые коврами лавки. Я на этом мероприятии тоже присутствовал, как личный писарь войскового атамана. Пристроился в уголке и пару заряженных пистолетов с саблей под лавку припрятал. Кое-что намечалось, и я решил быть во всеоружии, мало ли как дело повернуться может.

Ряды лавок заполнились людьми, которые разбились на группы, так сказать, по общим интересам и взглядам. И, глядя на них, сразу понимаешь, кто и чего желает, и чего будет добиваться.