Сын атамана

Третий вопрос, поставленный на обсуждение атаманов и полковников, был выдвинут донскими старшинами, поскольку для них он наиболее интересен и важен. Влиятельные старожилы потребовали учредить отдельную должность войскового казначея. На данный момент казачьей казной заведовали войсковой писарь и войсковой атаман, и пока в ней было негусто, ни у кого нареканий по денежным средствам не возникало. Однако во время осенне-зимней военной кампании были добыты немалые суммы денег и ценностей. Тут тебе и Воронеж, и Царицын с Камышиным, и товары царских купцов, и конные заводы, и казна коммерческих кумпанств и боярские сокровищницы, и как немаловажный довесок церковные рублики. И дабы быть уверенными в том, что деньги и богатства не идут налево, требовалась должность войскового казначея, который будет держать прибытки, расходы и растраты Войска на контроле, и всегда сможет отчитаться перед войсковым кругом.

Кого назначить, спорили не долго. Отец и Лоскут, переглянувшись, согласились на кандидатуру дядьки Акима Булавина. Он для всех свой и хозяин рачительный, ему все доверяют, и при этом Аким всегда сам по себе.

На этом вроде бы все. Вопросы, которые выставлялись на обсуждение, закончились. Пора бы и расходиться. Но нет, не все так просто. Многие командиры прибыли на Круг только что, и они имели свои вопросы к атаману, к полковнику Лоскуту и обществу. Было их, таких вопросов, около тридцати, в основном мелочь, которую можно решить в рабочем порядке. А важных и серьезных имелось всего три.

Сначала выступил Лукьян Хохол, которого интересовало, почему он не может как прежде сам дуванить добычу, захваченную его войсками, и отец ответил ему в том духе, что деньги и добыча общие, а не какой-то отдельной армии или отряда. Лукьяна такой расклад не устроил, и было заметно, что он им недоволен. Однако на людях он с Кондратом спорить не стал, и это правильно.

Потом был вопрос от одного пожилого стрельца, который приехал из Астрахани и представился выборным командиром полка Кадочниковым. Его интересовал вопрос Черного Яра, захваченного армией Лукьяна Хохла. Он просил отдать этот укрепленный городок астраханцам и хотел получить помощь казаков для захвата Красного Яра и Гурьева. Кроме того, астраханцы желали подписать с нами договор о мире, сотрудничестве, торговле и взаимопомощи, и для этого Дон должен был выслать к ним своих послов.

Круг проголосовал без прений и дополнительных обсуждений. В помощь астраханцам выделялись сотни яицких казаков. Черный Яр переходил к Астраханской республике, именно так пока называлось государственное образование на берегах Каспийского моря, а зимовая станица, то есть посольство, отправится в Астрахань через пару дней.

Ну и третий вопрос, прозвучавший самым последним. Его задал Василий Фролов, массивный полноватый мужчина лет сорока пяти:

– Кондрат, а почему про кабардинцев ничего не сказал?

Войсковой атаман недовольно поморщился и атаманы зашумели, мол, от них что-то важное скрыли, но отец успокаивающе махнул рукой и ответил:

– Василий, что нам Кабарда, когда о себе подумать надо? Не до них сейчас. Твой резон ясен, у тебя с ними торговля, а нам за это казаков в бой вести интереса нет.

– А ты все же скажи, про что с горцами разговаривал, – настаивал Фролов.

– Хорошо, слушайте. Разговор с ними вел полковник Лоскут. Иван Степанович, поведай обществу, о чем кабардинцы просили.

Войсковой писарь снова вышел на круг, устало повел плечами и начал:

– Весной этого года, в Кабарду приехал крымский калга Менгли-Гирей. Дело обычное, он должен был собрать ясак и проблемы с местными князьками решить. Дело не заладилось сразу. Слишком нагло вел себя Менгли-Гирей. Да и кабардинцы, после того как Азов пал, уже не так расторопны. В общем, татары стали местных жителей грабить и баб приневоливать. Все как обычно. Но в этот раз кабардинцы терпеть не стали и вырезали ханских гвардейцев – сейменов, вчистую, всех до единого. Калга Менгли-Гирей бежал и спасся только чудом. Сейчас крымчаки орду собирают, и по весне пойдут ослушников наказывать. Кроме своих воинов, ногайцев и закубанцев возьмут, а еще турецкие сипахи их Кафы пойти хотят, под командованием своего командира Муртазы-паши. Несколько дней назад у нас были послы от кабардинцев и помощи просили. Мы с атаманом от имени всего Войска Донского отказали, и они на Москву поехали, да к терцам гонцов заслали.

– Надо Кабарде помочь, есть у нас на это силы, – оглянувшись, как-то не очень уверенно, произнес Фролов.

– Они тебе что, братья? – толкнул его в бок Маноцкий. – Своих выручать надо, и нечего в авантюры влезать.

– Правильно! – большинство атаманов поддержало Маноцкого.

– Верно Кондрат с Лоскутом рассудили!

– Так и решим!

Всех перекрыл голос Кондрата, который подвел итог: