Сын атамана

За думками я добрался к дому полковника Лоскута, вошел на двор и увидел, как идет тренировка ватажников. Пять парней в грязных тулупах и с тяжелыми палками в руках налетали на Тараса Петрова, третьего лоскутовского химородника, и раз за разом отлетали от него. Тарас, он же Рерик, кружился как юла. Его учебная сабля встречала палки молодых парней именно там, где это было необходимо, лишних движений он не делал, и работал не напрягаясь.

Вскоре молодые ватажники выдохлись. Парни попадали на сваленные у плетня бревна и тяжело задышали. Тарас ушел, а я присел рядом с ватажниками и сказал:

– Завтра отправляемся в поход.

– Куда? – выдохнул Митяй Корчага.

– К Воронежу. Царские генералы наступают.

– Но там же Поздеев…

– Разбит.

– А мы что в войске делать станем? – этот вопрос задал Ваня Черкас.

– Пока не знаю. Наверное, при войсковом атамане вроде посыльных будем, – оглядев уставших парней, я спросил: – Вы как, к походу готовы?

– Да-а-а… – нестройно протянули все пятеро.

– Тогда сегодня готовимся, собираем тороки, перековываем лошадей и чистим оружие.

Ватадники покивали головами и, помогая друг другу, встали с бревна. Кряхтя и потирая битые бока, они направились в дом, готовиться к нашему первому военному походу, а я проводил их взглядом, откинулся спиной на плетень, внутренне расслабился, посмотрел на ласковое весеннее солнышко и подумал:

«Как же хорошо жить полноценной жизнью, гореть идеей и чувствовать себя нужным для общества человеком или просто для нескольких людей. Словами этого во всей полноте и красочности не пересказать, всегда будет некоторая недосказанность, а вот душой откликнуться и поделиться своими мыслями с миром, вполне возможно. Вскоре мне предстоит путь-дорога к Воронежу. Возможно, будут бои и кровь, и каково это я пока не знаю. Готов ли я к этому? Пожалуй, что да. Хотя, почему, пожалуй? Надо быть тверже и уверенней в себе. Да, я готов!»

39

Россия. Воронеж. 07.04.1708.

– Долгорукий идет! Люди! Бегите!

Примерно такие крики звучали по всему Воронежу, после разгрома полков Поздеева. Сильная казачья армия растаяла словно рыхлый снег под жарким весенним солнцем. Только пару дней назад она стояла в Усмани, а теперь ее нет. Царские войска продвигались к городу, а кто таков майор лейб-гвардии Василий Владимирович Долгорукий в Воронеже понимали. Точно так же, как и то, что этот зверь не будет щадить ни старых, ни малых. И обозы спасающих свои жизни горожан потянулись в сторону земель Войска Донского.

Впрочем, бежали не все. На третий день после поражения под Крутиково в город прибыло больше трехсот казаков под командованием сотника Гулыги. И пока запорожцы атамана Беловода вместе с бурлаками Ивана Павлова сдерживали продвижение царских войск, они попытались организовать оборону Воронежа. Горожане, преимущественно посадский люд и приписанные к Адмиралтейству рабочие, организовывали добровольческие отряды, как могли, укрепляли стены, готовились к осаде и получали в городском Арсенале оружие, которого было очень мало.

Душевный подъем среди горожан оказался очень высок, и к пятому апреля было сделано очень многое. Воронежцы и казаки Гулыги преисполнились уверенности, что город выдержит осаду, дождется подхода свежих казачьих армий и сможет снова зажить своей привольной жизнью, с собственным самоуправлением, крепким порядком и небольшими щадящими налогами. Однако Долгорукий и Боур полководцами были неплохими и действовали стремительно. Невзирая на большие потери в личном составе, они сбили все заслоны на пути к Воронежу, и драгуны из полка фон Делдина неожиданным наскоком захватили ворота города. Спустя всего полчаса на помощь фон Делдину подошли драгунские полки Ефима Гулица и Яковлева. А следом конница слободских полков и дворяне.

Казаки и городские ополченцы, было, кинулись отбить ворота. Но, потеряв до ста человек убитыми, они отошли обратно в город, где заняли все пригодные для обороны здания, и начали строить баррикады. Общего руководства не было. Сотник Гулыга получил тяжелое ранение в самом начале боя. А все выборное городское начальство, в основном из лояльных к восстанию купцов и бывших царских чиновников, вдруг, куда-то неожиданно исчезло. И все равно посадский люд и рабочие сдаваться не хотели. Большинство женщин и детей загодя покинули город, а мужички, кто посмелей и покрепче, остались. По улицам бегали люди, около домов собирались небольшие группы бойцов и тут же рассыпались. Каждый искал того, кто возглавит оборону, и хотя такового человека не находилось, в руках горожан и казаков по-прежнему были зажаты сабли, пики, ружья и пистоли. Обороняющиеся понимали, что они уже проиграли, но упрямо готовились к бою, и вскоре он случился.