Сын бога войны

Когда все вокруг стихло и сделалось неподвижным, Октамис позволил себе вздремнуть немного, но проснулся еще до того, как солнечные лучи тронули краешек небосвода. Вскоре конюх привел с выпаса коня Амизака и, пользуясь скудным светом факела, принялся его седлать. Когда он привязал Ворона и оставил его одного, Октамис незаметно приблизился к животному.

Он провел с лошадьми всю свою жизнь и знал все их повадки и особенности. Они боятся совсем не тех вещей, что люди. Их может напугать шуршащий лист или раскачивающийся куст, но при этом на подкрадывающегося льва они могут взирать с полным спокойствием, не чувствуя опасности. Они не боятся собак и оружия, но могут обратиться в паническое бегство от вида змеи. Им не нравится запах перегара и дыма, который тоже может заставить их нервничать, однако сильнее всего лошади реагируют на звуки, поскольку слух у них развит куда лучше, чем зрение и обоняние. Хлопка в ладони или резкого окрика достаточно, чтобы конь отпрянул.

Но в данном случае Октамис имел дело не с обычным конем, а с боевым, специально приученным к громким воинственным голосам, звону металла и гудению рога. Бесшумно подойдя к Ворону, он проверил правильность своей догадки. Конь Амизака от неожиданности всхрапнул, присел и так резво метнулся в сторону, что едва не разорвал себе рот уздой. Вот где крылась слабость этого могучего жеребца! Из-за своей подслеповатости он пугался при виде объекта, внезапно появившегося в его поле зрения. Не случайно хозяин всегда подходил к нему сбоку и не спеша, предупреждая голосом о своем приближении, чтобы Ворону не взбрело в голову, что рядом враг.

Октамис поступил прямо противоположным образом. Сделав вид, что удаляется, он обогнул коня сзади и напугал его – не просто выскочил из сумрака, но еще и зашипел прямо в затрепетавшее конское ухо. Ворон захрипел, задергался, заплясал, норовя достать обидчика задним копытом. Октамис успокоил его, огладил, потрепал по гриве, а сам взял нож и сделал несколько надрезов на подпруге. Ремни держались, но едва-едва и должны были растрепаться во время езды по степи. Оставалось надеяться, что они окончательно лопнут в нужный момент.

Октамис спрятал нож, огляделся по сторонам и еще несколько раз попытался напугать Ворона, заходя то с одной, то с другой стороны и сопровождая свои действия змеиным шипением. Разъяренный конь старался цапнуть человека зубами или лягнуть его. Чтобы закрепить урок, Октамис не просто дразнил Ворона, но также бил его по ноздрям и глазам, все сильнее выводя животное из себя.

Когда он ретировался, усмирять коня пришлось двум конюхам, решившим, что причиной такой нервозности является близость волков или каких-либо других диких зверей. Октамис, наблюдавший за ними из сумерек, не стал разубеждать их. Они успокоили Ворона и подвели его к шатру. Октамис запрыгнул на Ястреба и тоже подъехал к шатру, но при этом старался держаться на заднем плане. Его время еще не пришло.

Когда вожди вышли, отряд охотников в полном составе уже дожидался снаружи. Их было три сотни, потому что предстояло не только окружить стадо и перебить как можно больше бизонов, но еще и освежевать их и доволочить куски туш до стойбища.

Все были бодры и веселы. Охота была любимой забавой сколотов и, возможно, увлекала некоторых даже сильнее, чем война. Правда, многие мужчины предпочитали все же военные походы, сулившие не только пиршество, но также добычу и обладание беспомощными женщинами.

По дороге они рассказывали друг другу истории, пели походные песни и утоляли голод пресными лепешками. Мадагай дремал в седле, мотая отяжелевшей головой. Амизак беседовал с воеводой, пристроившимся рядом. Октамис не слышал, о чем они говорили. Он ехал далеко впереди, безошибочно выбирая верный путь. Когда ветер доносил его запах до Ворона, тот сбивался с рыси и грыз удила. Амизак, сердясь, бил его между ушами. Это было хорошо: взвинченное состояние коня работало на замысел Октамиса.

Стадо появилось неожиданно и гораздо ближе, чем ожидалось. Бизоны за минувшую ночь проделали немалый путь, чтобы подыскать себе пастбище с еще не вытоптанной и не выщипанной травой. Там, где они прошли, степная растительность стала редкой, а земля была взрыхлена тысячами копыт.

Три быка, охранявших стадо, стояли на небольшой возвышенности, повернув морды к людям. Амизак велел отойти назад, чтобы не тревожить бизонов раньше времени. Разогнавшись, те катились сплошной монолитной массой, и было непросто поражать их стрелами. Амизак хотел взять стадо в кольцо и посеять в рядах бизонов панику. Это позволило бы рассеять их по равнине и бить на выбор: телят и молоденьких самок.

Он отдал приказ и велел Октамису примкнуть к другому отряду. Это путало все планы. Октамис спрыгнул с коня, упал ниц и попросил разрешения находиться рядом.

– О вождь! Мне невыносима мысль о том, что я попал к тебе в немилость. Клянусь, прежние ошибки не повторятся!

Пока он говорил так, воины презрительно сплевывали и пересмеивались, а вороной конь Амизака переступал с ноги на ногу и злобно фыркал.